– Тише, сын мой. Тише.

Боль слегка отпустила, но из глаз Первохода все еще лились слезы. Навин погладил его по волосам и мягко прого-ворил:

– Тебе многое пришлось пережить, сын мой. Ты запутался. Заблудился. Но у тебя есть выход. Положи свой громовой посох на землю и следуй за мной.

– Куда? – прохрипел Глеб, едва не теряя сознание от адской боли.

– В светлый и лучший мир, – ответил Навин и вновь погладил Глеба ладонью по голове. – Я крещу тебя озерной водой. Так же, как крестил всех их. Ты станешь частью общины и никогда… слышишь, никогда больше не будешь одинок. Ты ведь этого хочешь?

– Да… – хрипло выговорил Глеб. – Я этого хочу.

Он сцепил зубы, поднял ольстру, ткнул ее дулом проповеднику под адамово яблоко и нажал на спуск.

Громыхнул выстрел, и голова Навина разлетелась на куски, а сам он рухнул на дорогу, как деревянная колода, дернул ногой и оцепенел.

Посельчане, стоявшие у домов, уставились на мертвого проповедника, потом перевели взгляды на Глеба и открыли черные рты. Страшный многоголосый крик ворвался Глебу в уши, взорвал его мозг и заставил его самого закричать от нового приступа боли.

Но тут посельчане стали падать один за другим. Глеб зажмурился и с силой потер веки и виски. Когда он снова открыл глаза, наваждение исчезло. Теперь вокруг Глеба снова был старый, давным-давно обезлюдевший поселок, на улицах которого лежали воняющие гнилыми водорослями, раздутые и посиневшие утопленники.

7

Глеб соскреб со дна коробочки остатки бурой пыли и сунул их на язык. Потом открыл оловянную бутылочку с водкой и, запрокинув голову, сделал большой глоток.

– Давай, – хрипло проговорил он, отставив бутылочку. – Давай же…

Голова у него слегка закружилась, перед глазами повисла желтоватая пелена, а когда пелена рассеялась, Глеб увидел перед собой зыбкую человеческую фигуру.

– Громол! – воскликнул Глеб. – Наконец-то ты пришел! Объясни мне, что происходит?

Охотник внимательно посмотрел на Первохода и сказал:

– Тьма, Глеб. Та самая Тьма, о которой я тебе говорил. Она всегда готова принять какую-то определенную форму.

– Значит, проповедник Навин… – Глеб нахмурил лоб и мучительно поморщился. – Погоди… Дай сообразить… Ты хочешь сказать, что Навин был частью Тьмы? И что его Дар был темным даром?

– Проповедник Навин? – Охотник прищурил холодные серые глаза. – О ком ты говоришь?

– Как о ком? О нем! – Глеб хотел показать на обезглавленное тело Навина, но с удивлением увидел, что тела нет.

Ходок огляделся, и лицо его еще больше вытянулось от изумления. Никакого поселка не было, и раздувшихся утопленников – тоже. Он сидел у Кривой балки, а вокруг шелестели листьями деревья.

– Что за дьявольщина? – хрипло проговорил он. – Должно быть, это из-за бурой пыли…

– Бурая пыль здесь ни при чем, – перебил его охотник.

– Тогда что при чем? Как я, дьявол тебя побери, снова оказался в Гиблом месте? Я ведь покинул Хлынь почти неделю назад! Что это за фокусы, Громол?

Охотник чуть склонил голову набок и посмотрел на Первохода сочувствующим взглядом.

– Неужели ты еще не понял, Глеб?

– Не понял что? – раздраженно спросил ходок. – Что я должен понять, Громол?

Зрачки Громола расширились, и он тихо проговорил:

– Врата, через которые ты вошел в поселок Логач, были вратами вечных сумерек. Ты в Сумеречном мире, Первоход. На границе Света и Тьмы.

Стоило Громолу произнести эти слова, как что-то в окружающем Глеба мире неуловимо переменилось. То ли воздух стал плотнее и приобрел красноватый оттенок, то ли небо опустилось ниже, но реальность стала другой, и Глеб это сразу понял.

Ходок снова огляделся.

– Это, безусловно, Кривая балка… – пробормотал он. – Но выглядит она как-то… иначе.

Охотник кивнул:

– Да. То, что тебя окружает, – это не Гиблое место.

– А что же?

– Его темная, скрытая от людских глаз изнанка. Твои спутники дожидаются тебя у Межи, Глеб. Ступай к ним и объясни им все. Конечно, если сможешь.

Глеб снова с силой потер виски.

– Предположим… Предположим, что я так и сделаю. Но что нам делать дальше?

– Отправляйтесь в глубь Сумеречной чащобы и разыщите там темного кузнеца.

– Кто это?

– Темный двойник Вакара. Попроси его продать тебе оружие, которым можно одолеть Тьму.

Глеб посмотрел на охотника с удивлением и недоверием.

– И он согласится?

– Должен согласиться. Однако взамен он попросит нечто такое, что тебе очень дорого.

– Что именно? – уточнил Глеб.

Призрачный охотник покачал головой.

– Этого я не знаю.

Первоход обдумал слова друга. После стольких лет, проведенных в Гиблом месте, он был уверен, что никто и ничем не сможет его удивить. И вот в течение одного дня он встретил живого бога, оказавшегося призрачным богом мертвых, а затем оказался в реальности, которую с полным основанием можно было назвать иной.

Насчет «живого бога» он, кажется, все понял. Проповедника Навина ему подбросила в качестве развлечения (или, быть может, проверки?) та самая Тьма, о которой твердил Громол.

А что касается Сумеречной чащобы, то тут на ум Глебу пришел фильм, виденный много лет назад (или вперед?) в Москве XXI века. Герои фильма, маги и колдуны, то и дело ныряли в параллельную реальность, которую они называли Сумраком. Реальность эта была чем-то вроде теневого двойника нашего мира, и обычным людям путь туда был заказан.

Стало быть, Сумеречная чащоба была теневым двойником Гиблого места. Или – истинным его обликом.

Поразмыслив над этим, Глеб снова посмотрел на охотника и спросил:

– И что нам делать потом? Где произойдет наша схватка с Тьмой?

– В Храме Падших Богов, – ответил охотник.

– В Храме Падших Богов… – задумчиво повторил Глеб. – Звучит неплохо. Ну, и как же я его разыщу?

– Просто, – ответил Громол. – В Сумеречной чащобе любая тропа ведет к этому Храму. Кроме того, углубившись в чащобу, ты почувствуешь его. Так же, как чувствовал детей падших богов, когда отправился на их поиски.

Обдумал Глеб и это. Что ж, по крайней мере, маршрут Громол обозначил вполне определенно. Ну, а там…

Глеб прерывисто вздохнул и вновь взглянул на охотника.

– Положим, Храм мы отыщем. А дальше, Громол? Что я буду делать, когда найду Храм?

Призрачный охотник внимательно посмотрел на Глеба и ответил: