– Замолчи, – холодно отчеканил Глеб. – И не смей больше ко мне обращаться. Захочешь что-то сказать – скажи Лагину. Или Хомычу. Или вон мальчишке. Да хоть самому болотному духу, только не мне!
Он повернулся к Прошке и Хомычу и сухо проговорил:
– Хорош забавляться. Пора в путь.
1
При свете утреннего солнца Гиблый лес не казался таким уж страшным и мрачным. Дубы стояли крепкие, кряжистые, с разметавшимися, усыпанными зеленой листвой кронами. Время от времени попадались рощицы берез. Внимательный взгляд разглядел бы ольху, пихту, осину. Подлесок был изменчив – где густо, а где совсем пусто. Чего было в изобилии, так это бузины. А в прочем – лес как лес.
Однако Первоход, по-прежнему шагающий впереди, продвигался все так же неторопливо и осторожно. Чтобы обойти густую, непролазную чащобу, Глеб вывел свой маленький отряд к реке.
Здесь он остановился и огляделся. Вглянул на противоположный берег, поросший тальником. Прошел чуть вперед, снова остановился, осмотрел цепким взглядом следы на береговом наилке.
– Надо же, – проговорил он удивленно. – Здесь совсем недавно медведь прошел.
– Оборотень? – осторожно уточнил позади Лагин.
Глеб качнул головой:
– Нет. Обычный медведь. Пудов сорок весом, а то и больше. Настоящий кодьяк.
Глеб поднял голову и огляделся.
– Иной медведь опаснее оборотня, – негромко произнес он. – Против него никакой амулет не подействует. А этот мало что огромный, так еще и голодный.
– Откуда знаешь, что голодный? – поинтересовался Лагин.
– Муравейник по пути видел, раскиданный в прах. Мишка с ума сходит от голода. Почует нас – охоту устроит.
Глеб поправил в кобуре ольстру и осторожно двинулся дальше. Отряд, опасливо оглядываясь, поспешил за ним.
В лесу застучал по дереву дятел. Хомыч прислушался.
– Дятел-то как молотит, – задумчиво проговорил он на ходу. – Не ровен час, мор начнется.
– Чего? – не понял Лагин.
– Дятел по дереву, слышь, долбит? Жальник деревянный готовит. Как мор начнется, схоронит туда души умерших детей.
– В дерево?
– Ну.
– Это у вас такое поверье? Жуть! – Лагин снял очки, протер их полой рубахи, снова водрузил на нос.
Огляделся, вздохнул: красивые места, жаль, что здесь так опасно. Хотел нагнать отряд, но вдруг остановился и уставился на что-то.
– Глеб! – окликнул он негромким, дрогнувшим голосом. И не глядя двинулся в сторону, прямо к песчаной насыпи, что отделяла берег от леса.
Продвигаясь вперед, Глеб был внимателен, как всегда в Гиблом лесу, но это не мешало ему размышлять. Вот он опять пришел в это проклятое богами место. Сколько раз уж зарекался не ходить. И заработок мог найти получше. Вон Громол – промышлял себе охотой и в ус не дул.
Нет же – тянет сюда. В принципе, понятно, почему тянет. Ну, как Сорни-Най смилостивится и домой переправит? Так хочется в Москву… До боли в сердце хочется. И чтобы вокруг – нормальные человеческие лица, а не упыри да оборотни. Комфортная кровать от «Hulsta», плазменный телик с диагональю 117 см, двухъядерный лэптоп… Любимые сайты, любимые фильмы, любимые компьютерные шутеры… «Терминатора» очередного, поди, уже сняли. Айл би бэк!
Какой уж там «би бэк»… Навечно застрял в этом средневековом гадюшнике. Как пить дать – навечно.
Глебу вдруг вспомнилось одно интервью, которое он брал у известного рок-гуру. Поэт был пожилой, умудренный опытом, с наметившимся брюшком.
– Все, что происходит вокруг, – это что-то вроде интерактивной игры, которую запустил Господь Бог, – вещал он, поблескивая очками. – Бог ею рулит и пытается вывести всех нас на какой-то результат. Такой, чтобы в конце загорелась надпись: «GAME OVER. YOU WIN!» А мы можем только пытаться угадывать, где наша функция как конкретного бота, который кого-то мочит в темных коридорах.
– И люди сумеют дойти до последнего уровня?
Гуру усмехнулся и ответил:
– В конечном итоге да. Но на это могут уйти тысячи лет, тысячи проб и ошибок, тысячи неудачных вариантов. Возможно, когда это случится, люди превратятся в других существ…
«Вот тут и превратимся», – с ожесточением подумал Глеб, поглядывая на про?клятый лес.
Его слух уловил какой-то подозрительный шум. Глеб остановился и вслушался. Звук повторился. Глеб глянул назад, и брови его удивленно приподнялись.
– А где Лагин? – громко спросил он.
Диона, Хомыч и Прошка завертели головами.
– Надысь рядышком был, – неуверенно проговорил Хомыч. – Вместе дятла слушали.
– «Дятла слушали», – передразнил Глеб. – Сами вы…
Глеб прошел мимо остолбеневших товарищей и обронил по пути:
– Когда пойдем обратно, старайтесь идти по нашим следам и не отступать ни влево, ни вправо. Если еще кто-то пропадет – искать не стану. Все поняли?
– Все, – последовал дружный ответ.
– Вот так. – Глеб нахмурился и зашагал по берегу в обратную сторону.
Отряд двинулся за ним, тщательно следя за тем, чтобы не сбиться с едва заметной протоптанной тропки.
В лесу кто-то слабо вскрикнул. И вдруг взревел зверь, да так, что затряслись ветки деревьев. Глеб рванул вперед, выхватывая по пути ольстру из кобуры.
– Все за мной! – крикнул он.
Прошка тут же сорвался с места, за ним торопливо заковылял Хомыч. Диона, подумав секунду, двинулась за ними. Глеб взбежал на песчаный пригорок, вскинул ольстру и выстрелил.
Пуля вошла вставшему на дыбы огромному кодьяку под левую лопатку, выбив клочок бурой шерсти. Медведь рыкнул, опустился на четыре лапы и обернулся на Глеба.
– Ну! – крикнул ему Глеб. – Иди сюда!
Он тщательно прицелился и выстрелил снова.
Пуля вошла медведю в грудь, но медведь не остановился. Полтонны живого веса неслись на Глеба со скоростью курьерского поезда. Такой великан любому оборотню хребет одним ударом перешибет. Даже самому здоровому волколаку с ним не справиться. Живое воплощение сил природы, столь же дикое в этом проклятом месте, как жутчайший упырь на детской площадке.
Перезаряжать ольстру времени не было. Глеб бросил ружье на землю, выхватил из-за спины лук, а из колчана – крупноубойную стрелу со стальным наконечником, опушенную перьями орла. Когда стрела со свистом слетела с тетивы, до медведя было не больше двух с половиной саженей.
Глеб отпрыгнул в сторону, перекатился через плечо и снова вскочил на ноги. Новая стрела уже лежала на тетиве. Медведь развернулся и, тряхнув огромной головой, снова бросился на Глеба.
Вторая стрела вошла рядом с первой – прямо в широкую грудь зверя.