3
Ливень утих, но путники шли по лесу, втянув в плечи мокрые головы и поводя озябшими плечами. Зрение вернулось, хотя перед глазами у Глеба и его спутников все еще маячила желтая пелена.
– Лагин, – окликнул ученого мужа Глеб.
– Чего?
– У тебя еще осталась эта дрянь?
– Ты про настой крылогрива?
– Да.
– Есть еще одна мензура. Ты хочешь, чтобы я ее выбросил?
– Нет. Но не швыряй его на землю, пока я не скажу. Идет?
– Идет, – кивнул Лагин.
Прошка принялся насвистывать какую-то песенку, и Глеб, не оглядываясь, буркнул:
– Щас волколак тебе свистнет.
Свист мгновенно утих.
Несколько секунд мальчонка прошагал молча, после чего не выдержал и сказал:
– А все ж таки здорово, что волколаки нас не сожрали. Кабы не ты, Диона…
– Я тут ни при чем, – отозвалась Диона. – Благодари за все Глеба. Это он разделался с волколаками.
– Да, но твои глазища на ладонях…
– Забудь о них. Я сама не знаю, видела ли я что-нибудь или все это выдумала.
Прошка поежился и осторожно вымолвил:
– Ежели выдумала, то выдумала верно. Выдумывай и дальше.
– Ты замолчишь, болтун? – сухо осведомился Глеб, которого благодарные речи Прошки задели за живое.
– Да. Прости.
И Прошка замолчал. Несколько минут шли в тишине, прислушиваясь к звукам леса. Вдруг Хомыч сошел с тропки.
– Стой! – окликнул его Глеб, но было уже поздно.
Старик Хомыч, потянувшись за ягодами рябины, наступил на волглую землю и в ту же секунду завопил от боли.
Его левая нога, обутая в лапоть и обмотанная онучами, угодила в грязевую лужицу, покрытую сверху зеленоватой плесенью, похожей на подвядшую траву.
Глеб одним прыжком оказался рядом со стариком, схватил его за шиворот и дернул на себя.
Старик вскрикнул и запрыгал на правой ноге. Глеб осторожно опустил его на землю и осмотрел испачканную грязью ногу Хомыча. Потом вскинул голову, удивленно посмотрел на него и растерянно проговорил:
– Шип?
– Ну да, шип, – кивнул старик. – Наступил на что-то. А ты чего думал?
Глеб хотел что-то сказать, но вместо этого схватил вдруг пробегающую мимо маленькую ящерку и швырнул ее в грязевую лужицу. Ящерка дернулась и растаяла, будто кусок масла на горячей сковороде.
– Голодная прогалина! – воскликнул Лагин.
Глеб кивнул. Затем взглянул на ногу старика и растерянно произнес:
– Странно… Она тебя не тронула.
Хомыч улыбнулся:
– Может, это потому, что я ее не боялся?
– А ты не боялся?
Старик покачал головой:
– Нет. Не успел еще.
– Гм… – Глеб потер пальцами поросший темной щетиной подбородок. – В первый раз такое вижу.
– Может, заставим его еще раз туда шагнуть? – предложил Прошка. – Тогда узнаем наверняка.
– Я те шагну! – рассердился Хомыч. – Я тебя самого туда кину!
– У тебя «кидалка» не выросла, чтоб меня кидать, – с вызовом проговорил мальчишка.
– Это у меня-то не выросла? Ах ты, птенец бесхвостый, да я тебя…
– Тихо, – оборвал его Глеб. – Тихо все!
Воцарилось молчание. Глеб внимательно вслушался в звуки леса.
– Что ты слышишь, Первоход? – с любопытством спросил Лагин.
Глеб ему не ответил. Взглянул на Диону и прищурил карие недобрые глаза:
– Ты ведь тоже это слышишь, верно?
– Да, – отозвалась Диона.
– И я тоже слышу! – возбужденно сообщил Прошка. – Вроде как барабаны стучат, да?
По-прежнему глядя на Диону, Глеб сухо осведомился:
– Боевой сигнал?
Девушка покачала головой:
– Нет. Благодарят богов за удачную охоту.
– Утащили из села очередного младенца и собираются его сожрать?
Диона сдвинула брови.
– Каждый хочет выжить, – сказала она. – И каждый выживает, как может.
– Ценой чужой жизни?
– Если это единственная цена, то да. Совсем недавно ты убил медведя-кодьяка, помнишь?
– Это не одно и то же, – возразил Глеб.
Диона усмехнулась:
– Объясни это его семье.
Глеб сдвинул брови и отвернулся.
– Лагин, – окликнул он ученого мужа, – ты склянку не потерял?
– Нет. – Ученый муж опустил котомку на землю, ослабил шнур и, порывшись в ее утробе, извлек на поверхность стеклянную бутылочку. Протянул ее Глебу. – Наберешь? Или хочешь, чтобы я сам это сделал?
Глеб молча взял бутылочку и шагнул к голодной прогалине. Лагин, Диона, Прошка и Хомыч с замиранием сердца следили за тем, как Глеб набирает в бутылочку ядовитую грязь.
Когда он заткнул бутылочку притертой пробкой и отошел от прогалины, все вздохнули облегченно.
– Держи, Эйнштейн! – сказал Глеб, протягивая бутылочку с грязью Лагину. – Только поаккуратнее с этим.
Ученый муж с величайшей осторожностью принял бутылочку из рук Глеба и вложил ее в небольшой медный кувшинчик. Затем плотно закрыл кувшинчик навинчивающейся крышкой и положил его в сумку.
– Ну, вот, – удовлетворенно проговорил он и посмотрел на Глеба сияющими глазами. – Важное дело мы сделали, Первоход!
– И на что тебе эта грязь? – спросил Прошка, равнодушно почесываясь.
– Исследовать ее буду, – уклончиво ответил Лагин. – Хочу узнать, отчего она такая злая да голодная.
– Известно отчего, жрать хочет. В этом лесу все друг друга жрут. Да и не только в этом лесу. Все наше княжество – сплошное Гиблое место. Дядя Первоход, далеко еще до Кишеня?
– Нет.
– А мы его обойдем? – поинтересовался Лагин.
– Нет, – снова сказал Глеб. – Пойдем через Кишень.
– Но ведь там чудовища!
Глеб мрачно усмехнулся.
– Верно, чудовища. Но другого пути нет. В лесу – голодные прогалины. Вертуны на излогах буйствуют.
– Вертуны?
– Что-то вроде призраков из черной пыли, закрученной в вихрь, – объяснил ученому мужу Глеб. – Нападет на тебя такой вертун, закрутит и будет кружить с бешеной скоростью, пока голова не отлетит.
– И что же, на вертуна нет никакой управы?
– Ну, кое-что, конечно, есть. Можно поймать вертуна в липкую сеть. Но не всегда срабатывает.