Вода кишела мелкой рыбицей. Чуть в стороне на волнах покачивались голубоватые речные цветы. Зайдя в воду по пояс, Лесана обернулась и задорно крикнула:
– Ну что же ты, здоровяк? Боишься утонуть?
– Нет, – хрипло отозвался Хлопуша. – Но в воду не полезу. Я купался три дня назад.
– Как хочешь, – пожала острыми плечами Лесана. – Там, откуда я родом, мы моемся каждый день. Вода в наших купальнях чистая и прозрачная. И еще – она сверкает, как ваши серебряные монеты.
Лесана отвернулась, сложила вместе ладони и «щучкой» ухнула в воду. Прошла минута, а девушки все не было видно. На середине второй минуты Хлопуша заволновался – не утонула ли? Но тут Лесана вынырнула из воды, размахнулась и швырнула что-то на берег.
– Оглуши ее! – крикнула она и снова скрылась под водой.
Большая щука забила по земле упругим серебристым хвостом. Хлопуша быстро подскочил к рыбе, схватил ее под жабры и ударил головой о комель дерева. Щука затихла.
Вскоре Лесана снова вынырнула из воды и швырнула на берег еще одну рыбу. На этот раз – большущего, размером с три растопыренные Хлопушины ладони, леща.
Еще дважды Лесана ныряла в реку, а когда она наконец выбралась из воды, на берегу лежали четыре рыбины. Две длинные щуки, жирный лещ и здоровенная красноперка.
Лесана, не одеваясь, села на камень, взглянула на рыбин и улыбнулась.
– Рыба у вас такая же, как в наших реках. Даже цветом не отличается.
Хлопуша, стараясь не смотреть на мокрое девичье тело, пробубнил:
– Ты бы оделась.
– Зачем? – удивилась Лесана.
– Может, у себя в стране вы и ходите голыми, но у нас это не принято.
Лесана нахмурилась, будто о чем-то вспомнила, и серьезно проговорила:
– Прости, здоровяк. Я забыла, что могу тебя смутить.
Пока девка одевалась, Хлопуша развел костер и принялся потрошить рыбу.
Полчаса спустя Лесана сидела на бревне, уткнув локти в колени и подперев ладонями лицо. Взгляд ее, устремленный на костер, был печален и задумчив. Хлопуша поворошил палкой угли, поднял на девку взгляд и спросил:
– О чем ты задумалась?
– Так. Ни о чем.
Хлопуша хмыкнул.
– «Ни о чем». Тебе незачем от меня таиться, милая. Я твой друг.
Лесана посмотрела на богатыря недоверчивым взглядом, потом вздохнула и сказала:
– Я думаю о том, что будет, если Первоход не сможет нам помочь.
– Первоход не сможет? – Хлопуша усмехнулся. – В мире нет врага, которого Первоход не смог бы одолеть! Ты уж мне поверь. Я знаю.
Лесана с сомнением качнула головой.
– Может быть, и так. Но ты ведь слышал, что сказал охоронец Дягиль. Редко кому из узников Мории удается сохранить рассудок. Что, если Первоход давно обезумел от своих кошмаров?
Лицо Хлопуши потемнело.
– Если это так, то я вернусь в Хлынь-град и прикончу князя Добровола! – прорычал он. – Задушу его вот этими вот руками!
Здоровяк поднял растопыренные пятерни и тряхнул ими перед лицом девушки. Она улыбнулась.
– Ты смелый воин, Хлопуша. Но не всего в этом мире можно добиться одной лишь смелостью. Хитрый трус – опаснее бесстрашного растяпы.
– Хочешь сказать, что я растяпа? – возмущенно вскинул брови Хлопуша.
Лесана покачала головой:
– Нет. Но иногда ты напоминаешь мне большого ребенка.
– Это когда же?
– Да хотя бы сейчас. Пока ты грозишь далекому князю кулаком, рыба твоя подгорает.
Хлопуша встрепенулся и устремил взгляд на рыбу – та и впрямь начала подгорать.
– Леший! – выругался здоровяк и поспешил снять вертелы с опаленных рогатин.
Слава Белобогу, сгореть рыба не успела, лишь подрумянилась чуть сильнее, чем следовало бы. По крайней мере, Лесане и Хлопуше она пришлась вполне по вкусу.
– Нам остался день пути, – сказала Лесана, задумчиво жуя мягкое рыбье мясо. – Потом мы вступим во владения волхвов. Это самые опасные противники, каких только можно вообразить. Ты уверен, что хочешь продолжить путь?
Хлопуша усмехнулся и ответил с набитым ртом:
– Скажешь еще слово, и я забуду, что ты девка, и хорошенько тебя взгрею!
Лесана улыбнулась.
– Я рада, что ты не отказался, богатырь. Это значит, что в вашем мире дружба стоит так же дорого, как и у нас. Помнишь, я говорила тебе, что в случае опасности буду спасать свою шкуру, а не твою?
– Помню, – кивнул Хлопуша.
– Теперь это не так. Отныне ты мой друг, и твоя толстая шкура мне так же дорога, как моя собственная.
– Что ж… – Хлопуша посмотрел на девку веселым взглядом. – Я видел сегодня твою шкурку. И скажу тебе откровенно: моя против твоей не стоит и ломаного гроша.
Хлопуша и Лесана уставились друг на друга, несколько секунд молчали и вдруг рассмеялись. Отсмеявшись, Лесана попросила:
– Расскажи мне про Глеба Первохода.
– Ну… – Хлопуша наморщил лоб. – Он явился в Хлынь-град много лет тому назад. Мы тогда не были знакомы. Откуда он к нам пришел, никто не знает.
– Даже ты?
– Даже я. Поначалу все считали его колдуном.
– Из-за его ольстры?
Хлопуша кивнул:
– Да. Люди называли его ольстру огнестрельным посохом. Сам же Первоход называл ее «ружьем». Впрочем, в то время Глеба еще никто не звал Первоходом. Для всех он был просто Глеб-чужеземец.
– Да, об этом я слышала. Он и в самом деле первым пошел в Гиблое место?
– Он стал первым, кто оттуда вернулся. Хотя… говорят, что люди ходили в Гиблое место и до него. Однако про тех людей никому ничего не известно.
Лесана посмотрела на языки пламени и тихо проговорила:
– Я слышала эту историю. У тогдашнего князя тяжело заболела дочь, и пришлый лекарь сказал, что излечить ее может только особая трава. И что трава та растет лишь в Гиблом месте.
– Верно, – кивнул Хлопуша. – Глеб отправился в гнилую чащобу за пробуди-травой и принес ее. Он стал первым ходоком в места погиблые.
– Ходоки – это охотники за темными тварями? – уточнила Лесана, глянув на Хлопушу быстрым взглядом из-под полуопущенных ресниц.
– Да, – ответил богатырь. – Но охота – не единственный их промысел. Раньше, до того как князь Добровол расставил у межи посты дружинников, ходоки водили в Гиблое место людей.
– За чудны?ми амулетами?
Хлопуша кивнул:
– Угу. Дело было опасное, но желающие испытать судьбу не переводились. Одних чудны?е амулеты исцеляли от тяжких хворей. Других наделяли необыкновенным везением. Однако бывали среди амулетов и такие, которые приносили человеку, нашедшему их, не счастье, а мученье и смерть.