– Из Мории никогда и никого не освобождали, – хмуро проговорил волхв. – Убедить охоронцев будет трудно.
– И все же ты сделаешь это. Иначе не видать тебе яхонта, как собственной задницы.
Паромщик недобро усмехнулся.
– Умеешь ты убеждать, Первоход. Хорошо, я это сделаю. Когда мы выходим?
– Завтра в полдень. Хлопуша, – обратился Глеб к здоровяку, – у меня к тебе просьба. Не мог бы ты наведаться с утра в деревню и найти мне подходящую одежду? Я не хочу выглядеть оборванцем.
– Сделаю, Глеб, – кивнул Хлопуша.
– Под моими чарами любые лохмотья превратятся в парчу, – с ухмылкой заметил Довгуш. – Стоит ли терять время?
– Стоит. Расскажешь Хлопуше, как найти твою избу. Уверен, у тебя в сундуке припрятано немало роскошного барахла.
* * *
Сидя у костра, Глеб поднял руку и потрогал свое осунувшееся, заросшее бородой лицо.
– Дьявол… – тихо проговорил он. – Я забыл, что выгляжу, как может выглядеть только узник.
Лесана вынула из ножен свой витой кинжал и протянула Глебу.
– Острее этого кинжала не найти во всем вашем княжестве, – сказала она.
Глеб сорвал широкий лист лопуха и нагреб в него палкой золу из костровища. Затем поднялся на ноги и слегка покачнулся. Ноги еще плохо слушались его.
Лесана мгновенно встала рядом и поддержала его за локоть.
– Если хочешь, я доведу тебя до ручья, – предложила она.
– В этом нет необходимости, – отрезал Глеб.
– Тогда я просто буду идти рядом. Можно?
– Иди, если хочешь.
Глеб повернулся и медленно побрел к ручью. «Ну, дела, – хмуро думал он, чувствуя, как слабеют руки и ноги. – Еще год в Мории, и меня смог бы побить пятилетний ребенок. А травница ничего. Заботливая. Интересно, что она будет делать, когда я захочу отлить? Вызовется подсобить мне?»
Глеб представил себе эту картину и хмыкнул. Лесана бросила на него быстрый, внимательный взгляд.
– Все в порядке, Первоход?
– Да. В полном.
Впереди показался ручей. Дойдя до пологого берега, Глеб остановился и опустил на траву лист лопуха с золой. Затем потянулся к поясу. Пальцы были так слабы, что кое-как справились с узлом.
– Хочешь, я тебя раздену? – предложила вдруг Лесана.
Глеб покосился на нее…
– В другой обстановке меня бы твое предложение только порадовало. Но сейчас – извини.
– Значит, нет?
– Нет.
Лесана нахмурилась.
– Но ты еще слишком слаб.
– Не настолько, чтобы изображать перед тобой ребенка, – сухо отчеканил Глеб. – А теперь – уходи.
Лесана несколько секунд постояла, будто ожидала, не передумает ли Глеб, потом нехотя повернулась и зашагала прочь.
Глеб медленно разделся. Каждое движение доставляло ему боль. Мускулы и суставы двигались так, будто совсем позабыли, как это делается.
«Три года… – мрачно думал Глеб. – Три гребаных года, проведенных во сне… Если бы пошел в армию, успел бы отслужить в Морфлоте».
Глеб криво ухмыльнулся, затем оглядел свое голое тело. Тело это исхудало и высохло, мышцы ослабли, превратившись в тряпки, а кожа стала бледной и дряблой.
Испытывая к себе отвращение, Глеб стал медленно входить в воду. Шажок. Еще один. Холодная вода пронзила ступни сотней раскаленных игл, и Глеб едва не выскочил обратно на берег. Однако, сцепив зубы, преодолел себя и двинулся глубже.
Стоя в воде почти по пояс, Глеб сорвал пучок сухой травы, смочил его водой и, протянув руку, окунул в золу. А потом стал осторожно растирать свое тело. Сперва медленно, поморщиваясь от боли, потом все сильнее и сильнее.
Помывшись, Глеб отшвырнул измочаленный пучок травы, взял кинжал Лесаны и склонился над водой. Длинные седые пряди одна за другой падали в воду. Приведя в порядок волосы, Глеб занялся бородой.
Когда спустя двадцать минут Глеб вернулся к костровищу, его было не узнать. Подрезанные серебристые волосы были вымыты и зачесаны назад, открыв высокий бледный лоб. Борода и усы, почти не тронутые сединой и сохранившие свой темно-каштановый цвет, были тоже аккуратно и коротко подрезаны.
Хлопуша одобрительно кивнул.
– Отлично! – сказал он. – Ты стал похож на прежнего Первохода. Вот только волосы твои совсем седы. Да и худ ты, брат. Пора тебе отъедаться.
– Как раз этим я и собираюсь заняться, – сказал Глеб, присаживаясь к костру. – Как мясо? Готово?
Лесана смотрела на него с интересом. Глеб перехватил ее взгляд, усмехнулся и сказал:
– Ну, как? Нравлюсь?
– А ты гораздо моложе, чем я думала, – проговорила Лесана. – На твоем лице совсем нет морщин. А глаза – ясные и чистые.
– Ты находишь? – Глеб насмешливо хмыкнул. – Видимо, диета, на которой меня держали охоронцы, пошла мне на пользу.
Лесана улыбнулась.
– Силы возвращаются к тебе быстрее, чем можно было ожидать, Первоход.
Хлопуша засмеялся и тихонько толкнул Глеба плечом.
– Я же тебе говорил, сестренка, этого парня никакой Морией не перешибешь!
Глеб рад был поддержать их веселье, но на улыбку у него уже не осталось сил.
…До рассвета оставался час. Хлопуша крепко спал на ворохе мха в трех шагах от костра. Связанный по рукам и ногам волхв лежал чуть в стороне от здоровяка. Рот его был заткнул тряпкой, голова замотана в плащ, а от щиколотки чародея к запястью спящего Хлопуши тянулась веревка.
Глеб сидел на бревне и задумчиво смотрел на костер. К нему тихой походкой подошла Лесана. Глеб взглянул на нее и негромко осведомился:
– Не спится?
Девушка кивнула:
– Угу. Можно я чуть-чуть посижу с тобой?
– Конечно.
Она села рядом. Некоторое время оба молчали, потом Лесана покосилась на Глеба и тихо проговорила:
– Ты убил много моих соплеменников, Первоход. И я понимаю, что должна тебя ненавидеть, но… Иногда я забываю о том, кто ты и какое горе принес моему народу.
Взгляды их встретились. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и Лесана первой отвела глаза.
– Ладно, не буду тебе мешать, – тихо сказала она и хотела подняться с бревна, но Глеб взял ее за руку и удержал.
– Погоди, – сказал он. – Я хочу знать, что означают твои слова?
Лесана закусила губу и несколько секунд молчала в нерешительности. Затем тяжело, с явным трудом, проговорила:
– Я ведь женщина, Первоход. И, как женщине, ты мне очень нравишься.
– Вот как? Интересно, почему я, а не Хлопуша. Он добрый и сильный малый. И он умеет быть преданным и заботливым. А в моей душе – выжженная пустыня, и мне давно на все наплевать.