Когда я добежал до лагеря рыцарей, двое из них, истекая кровью, уже отползали от большой ивы, возле которой, прижавшись к стволу, в окружении четырнадцати человек грозно стояла дочь повелителя снов.
— Помни про ветки, — шепнул я ей, вставая рядом.
Дерево, прикрывающее нас со спины, свешивало крону на высоту полутора метров как раз по фронту атаки наемников. Эта естественная преграда закрывала обзор нашим врагам, поэтому они принялись безжалостно рубить мешающие концы ветвей.
Это явилось их большой ошибкой. Зачарованный лес не стал терпеть грубости со стороны рыцарей. С соседних деревьев спустились лианы, из земли выползли корни, и все это буйство растений набросилось на агрессивное воинство, посмевшее причинить вред гостеприимному зеленому царству. Теперь сэрам стало совершенно не до нас, они были вынуждены сражаться с растениями, чем усугубляли свое положение. Пытаясь выручить своих товарищей, очередной боец наносил ущерб подданным Заповедника и автоматически заносился в список врагов леса. Вскоре все наемники были плотно обвязаны зелеными и коричневыми путами.
— Не уверен, что у нас еще осталось время, но все равно давай поторопимся! — крикнул я Соньке, и мы побежали в глубь дубравы.
Путь к заветной поляне занял не более пяти минут, но, добравшись до цели, мы вынуждены были признать, что опоздали. Зеленый камень уже заслоняла тень величественного дуба, находящегося далеко за пределами лесной площадки, а коварный злодей взасос целовался с небольшой статуэткой.
Вокруг камня находилась свита барона. Им было милостиво дозволено лицезреть рождение нового правителя. Мы тоже пополнили зрительскую аудиторию, оставаясь незаметно на опушке. Сонька взглядом дала понять, что вмешиваться в происходящее уже поздно и для нас небезопасно.
Даже если увертюру этого спектакля мы и пропустили, то к началу основного действия успели вовремя. На то, что происходило на сцене, стоило посмотреть. Фигуру на камне полностью окутал полупрозрачный шар, наполненный солнечными зайчиками. Их хаотичное вначале движение постепенно обрело четкую направленность, и световые блики закружились в стремительном хороводе. Шар начал уплотняться, превращаясь в продолговатый кокон. Раздалось легкое потрескивание — и вращающаяся оболочка превратилась в огромный бенгальский огонь, разбрасывая разноцветные искры на головы зрителей партера и заполняя пространство вокруг камня густым туманом.
Все проходило гладко и торжественно, как вдруг густую пелену белого пара, словно падающая звезда, пронзила серебристая молния, сопровождаемая вместо грома странным звуком: примерно так журчит вода, выливаясь из сливного бачка в унитаз.
Когда дым рассеялся, публике предстала совершенно неожиданная картина. Гнитряс стоял в той же позе, но теперь к его губам приклеилась долговязая старушка в белом платье с фатой, вынужденная из-за разницы в росте согнуться пополам. Закрытые глаза и демонстративно отведенная назад ножка в белом валенке свидетельствовали о том, что невеста наслаждается происходящим. И как ей удается столь самозабвенно целоваться в такой неудобной позе, да еще стоя на одной ноге?
Глаза барона сначала медленно, а затем все быстрее поползли вверх и остановились где-то в районе лба. Злодей пытался оторваться от свалившегося неизвестно откуда счастья, но оно не выпускало жениха, прижимая затылок «счастливчика» рукой. Уже можно было фиксировать рекорд длительности поцелуя, когда старушка наконец отпустила свою жертву, чтобы перевести дух.
— Почему нет оваций и криков «горько»? Вы тут что, на похороны собрались? — громким басовитым голосом поинтересовалась невеста, повернувшись в нашу сторону.
Когда я заметил на морщинистой физиономии новобрачной аккуратную черную бородку, сразу вспомнилась поговорка: «Не из всякой лягушки может получиться Василиса Прекрасная».
— Горько! Горько! — В наступившей тишине мое задорное соло прозвучало особенно звонко.
— Милый, видишь, народ требует новых доказательств нашей любви. — И рот Гнитряса снова был запечатан жарким поцелуем бородатой невесты.
По рядам зрителей прошел недовольный ропот, словно вместо обещанного бублика всем досталась лишь его серединка.
Повторные объятия по длительности значительно уступали предыдущим. Знойная «красавица» не без помощи собственной руки выпрямила спину, что дало предмету ее обожания передышку. Чуть опомнившись, барон начал искать у себя на теле хоть какие-то следы королевской власти, заглянул даже в брюки, слегка оттопырив пояс. Но, кроме наручников, сковывающих его правую руку с избранницей, ничего нового на теле не обнаружил.
— Ух, какой жеребец! — воскликнула женщина, внимательно следившая за действиями новобрачного. — Давай сначала познакомимся и оформим наши отношения, а уж затем будем думать о плотских утехах. Меня зовут Чакра. А тебя?
Барон, наполнивший было легкие для достойного ответа назойливой карге, мгновенно сник, услышав имя неожиданной претендентки на его руку и сердце. Он сумел только безжизненно выдохнуть:
— Барон Гнитряс.
Его свита, только опомнившаяся после шока, вызванного неожиданным появлением невесты, снова онемела.
— Надеюсь, среди твоих гостей есть особы королевской крови, чтобы засвидетельствовать наш брачный союз?
— Дочь повелителя снов для этой цели подойдет?! — снова подал я голос, не обращая внимания на принцессу, которая яростно дергала меня за рукав.
— Даже более чем, — обрадовалась старушка.
Блондинка, бросив на меня взгляд, способный превратить в кое-что похуже бородатой жабы, вялой походкой направилась к камню.
— Я, Чакра, прошу засвидетельствовать наш брак с бароном Гнитрясом с сего дня и на веки вечные.
— Свидетельствую, — негромко произнесла принцесса и быстро вернулась назад.
— Сматываемся отсюда, пока на свадьбу не пригласили, — шепнула Ипсона и потащила меня подальше от поляны.
Честно говоря, мне очень хотелось посмотреть, чем закончится необычное замужество диковинной невесты, но такого испуга на лице нашей амазонки я никогда не видел. И, только оставив новобрачных и их гостей далеко позади, Сонька набросилась на меня:
— Ты совсем осторожность потерял после встречи с тиланами! Да знаешь ли, какое самое страшное проклятие у обитателей Долины?
— Откуда мне знать такие тонкости! Просто увидел, что досталось злодею вместо короны, и был страшно доволен.
— Здесь только лютому врагу желают: «Чтоб тебе с Чакрой повстречаться». Даже случайная встреча с ней приносит несчастье, знакомство сулит неминуемую беду, а уж про женитьбу и говорить нечего.
— Но она же в бароне души не чает!
— Тем хуже для него. Если у остальных людей жизнь поделена на светлые и темные полосы, то у Гнитряса теперь будут только черные и непроглядно черные.