них: вот они могут пить, сколько хотят, но, по-видимому, не испытывают
никакой жажды. Глупые создания! Как можно не пить, когда вокруг столько
лениво журчащей воды!
Вдруг коровы насторожились и повернули головы: из лесной чащи вышел
большой олень. Коровы выставили рога и принялись бить копытами по воде так,
что до Торреса донесся плеск, но олень, не обращая внимания на их
недовольство, нагнул голову и принялся пить. Это было уж слишком: из груди
Торреса вырвался безумный крик, - будь он в эту минуту в своем уме, он ни
за что не признал бы своего голоса.
Олень отпрянул, а коровы повернулись в ту сторону, откуда раздался этот
страшный крик, потом снова впали в дремоту, закрыв глаза и время от времени
отгоняя хвостом мух. Резким усилием, едва ли понимая, что он может оторвать
себе уши, Торрес втянул назад голову и без сознания упал на скелет.
Часа через два - хотя сам-то он, конечно, понятия не имел о том,
сколько прошло времени, - Торрес очнулся и обнаружил, что лежит, прижавшись
щекой к черепу скелета. Заходящее солнце бросало косые лучи в узкую щель, и
перед Торресом вдруг блеснуло лезвие заржавленного ножа; острие его было
выщерблено и сломано, и Торрес сразу понял почему. Это был тот самый нож,
которым была нацарапана надпись на скале, у входа в подземный коридор, а
скелет, на котором он сейчас лежал, был остовом человека, сделавшего
надпись. И тут Альварес Торрес окончательно лишился рассудка.
- А-а, Питер Мак-Гил, так это ты мой враг? - пробормотал он. - Питер
Мак-Гил из Глазго, предатель! Ты нарочно заставил меня протащиться по этому
проходу до конца! Так вот тебе! Вот! Вот!
С этими словами он всадил тяжелый нож в хрупкий лоб черепа. Пыль от
костей, что некогда хранили мозг Питера Мак-Гила, ударила Торресу в ноздри и
привела его в еще большую ярость. Он набросился на скелет и руками стал
раздирать его на части, кости так и летели вокруг. Это было похоже на
сражение, в котором он уничтожил то, что осталось от человека, некогда
бывшего жителем города Глазго.
Торрес еще раз просунул голову в узкую щель, чтобы взглянуть на
угасающую красоту мира. Точно крыса, пойманная за горло в крысоловке древних
майя, он смотрел, как дивный мир погружается во тьму, и вместе с угасающим
днем погружалось во тьму смерти его собственное сознание.
А коровы продолжали стоять в воде и сонно отмахиваться от мух; потом
опять появился олень и, не обращая внимания на стадо, наклонился к воде и
стал пить.
Недаром коллеги называли Ригана Волком Уолл-стрита! Как правило, он
очень осторожно играл на бирже, - правда, с большим размахом, - но время
от времени он, точно запойный пьяница, вдруг пускался в самые смелые и
невероятные авантюры. По крайней мере, пять раз за свою долгую карьеру он
вызывал панику на бирже и неизменно клал себе в карман миллионы. Но Риган
лишь изредка так буйствовал и никогда не марал рук по пустякам.
Несколько лет подряд он держался спокойно, чтобы усыпить подозрения
противников и внушить им, будто Волк, наконец, постарел и утихомирился. И
вдруг обрушивался, точно гроза, на тех, кого задумал сокрушить. Но хотя удар
разражался как гром среди ясного неба, он никогда не бывал внезапным. Долгие
месяцы, а иногда и годы Риган день за днем тщательно готовился к этому
удару, терпеливо вынашивая планы будущего генерального сражения.
Так же было разработано и подготовлено неминуемое Ватерлоо для Френсиса
Моргана. В основе здесь лежала месть, но месть покойнику: не против
Френсиса, а против отца Френсиса был задуман этот удар, хотя он и поражал
лежащего в могиле через его живого сына. Восемь лет Риган ждал и искал
случая для удара, пока старый Р. Г. М. - Ричард Генри Морган - был еще
жив. Но такая возможность не представилась. Хоть Риган и был Волком
Уолл-стрита, но ему так и не посчастливилось ни разу напасть на Льва - до
самой его смерти.
И вот, неизменно прикрываясь маской доброжелательства, Риган перенес
свою ненависть с отца на сына. Однако возникла эта ненависть из неверно
понятых действий и побуждений. За восемь лет до смерти Р. Г. М. Риган
пытался провести его, но безуспешно. Однако Ригану и в голову не пришло, что
Р. Г. М. разгадал его намерения и не только разгадал, а и удостоверился в
правильности своей догадки, и тогда быстро и ловко подставил ножку своему
вероломному коллеге. Если бы Риган подозревал, что Р. Г. М. известны его
вероломные замыслы, он, вероятно, проглотил бы пилюлю и не помышлял бы о
мести. Но, будучи уверен, что Р. Г. М. - такой же бесчестный человек, как и
он сам, и такой же низкий, Риган воспринял это как очередную, ничем не
вызванную и не обоснованную низость и решил поквитаться с дерзким: разорить
если не его, так его сына.
И Риган стал ждать своего часа. Сначала Френсис не вмешивался в
биржевую игру, довольствуясь доходами от солидных предприятий, в которые
были вложены деньги его отца. И только когда Френсис стал одним из заправил
компании "Тэмпико петролеум", когда он вложил в это предприятие, сулившее
миллионные прибыли, несколько миллионов, Риган увидел возможность уничтожить
молодого Моргана. Но уж теперь, раз эта возможность появилась, он не стал
терять времени даром, хотя ему и надо было еще немало месяцев, чтобы не
спеша и методично подготовиться к атаке. Прежде чем приступить к ней, Риган
подробно выяснил, какие акции у Френсиса на онкольном счету и какими он
владеет непосредственно.