– Да он после любого моего замечания психует, – махнул рукой «гном», и вдруг его осенило: – Погоди, так он стреляет без промаха только когда…

– Злится, – закончил его мысль «психолог». – И чем сильнее его злость, тем точнее наш снайпер. Заметь, именно злость, а не волнение. Это разные вещи.

– Что же получается – он не мог промазать?

– Вот именно! Допустим, Серенда действительно видела нашего стрелка взбешенным… Он ее толкнул. Девушка позвала брата, чтобы тот успокоил разгневанного Марицкого… – продолжал рассуждать вслух Михаил. – Как-то это странно… Хотя… скорее всего, чтобы тот наказал наглеца! Князь наверняка поспешил к сестре. В это время Эдуард только-только успел дойти до места засады, развернулся… и – давай стрелять (даже если он каким-то чудом промахнулся, полностью такой возможности исключать нельзя). Ты помнишь, сколько стрел он выпустил по «обидевшей» его мишени?

– Одну, потом еще три.

– А тут промазал и сразу бежать, как будто у него в колчане всего одна стрела? – Михаил на минуту остановился, задумавшись. Затем привычно взлохматил затылок и снова принялся расхаживать из угла в угол. – Да и потом, с чего ему вдруг стрелять в князя, даже если они действительно поссорились? Наш недоучившийся филолог, он что, маньяк-убийца, начитавшийся Достоевского: «кто я – тварь дрожащая или право имею»? Тоже мне, киллер худосочный. Следуя этой логике, тебя он давно бы должен был убить.

– Действительно, – ухмыльнулся Скальнов.

– В общем, неувязочка выходит, Ватсон! А может, Серенда от «мощнейшего» толчка студента потеряла сознание? – Сомов начал выдвигать уже самые неправдоподобные догадки.

– И все ей привиделось в обморочном состоянии, – со смешком продолжил мысль Гога.

– Да ладно тебе издеваться! Еще скажи, что князь тоже обо что-то стукнулся, и они вдвоем с сестрой находились в одном общем обмороке.

– Ну это все и объясняет, – засмеялся крепыш.

– Серьезней нужно быть, мистер Ватсон. – В их дуэте Мишка твердо записал себя в Холмсы. – Нет, тоже не подходит, она сказала, что Марицкий даже не извинился, а значит, все происходило довольно быстро. За это время грубиян должен был найти укрытие… Или он заранее подготовил себе место, а комедию с юной леди просто разыграл. Тогда выходит, что НАШ Эдуард – хладнокровный убийца, заранее спланировавший преступление века. А это уже полнейшая ерунда.

– Получается настоящий детектив! – загорелся Гога – он сильно уважал этот жанр. – А малышка Серенда играет в нем одну из главных ролей. Но куда все-таки мог деться наш студент?

– Вот за него я начинаю серьезно беспокоиться.

– Думаешь, его… того? – Скальнов провел большим пальцем по горлу.

– Не знаю, – задумался Мишка. – Настоящий преступник явно не заинтересован в том, чтобы Эдуард рассказал правду, однако убивать его пока невыгодно. Совсем другое дело, если парня «случайно» застрелят во время захвата. Тут и взятки гладки.

– Я слышал, князь приказал взять его живым.

– Не все приказы выполняются, – покачал головой Холмс.

– Значит тот, кто убьет нашего студента, и есть настоящий преступник?

– Да, но мы-то с тобой вряд ли узнаем, кто это будет. Поэтому Гравзу необходимо его найти раньше других.

– Для этого нужен собачий нюх, – заметил Ватсон.

– Кстати, а где мой Барбос? Что-то я его даже на обеде не видел. А он такие важные дела никогда не пропускает.

Глава 9 РАССЛЕДОВАНИЕ

Барбос бежал по тесным улочкам города впереди Эдуарда, уводя «преступника» за собой. Мимо проплывали невысокие здания с узкими окнами, мелькали вывески всевозможных лавочек, харчевен и постоялых дворов, какие-то мужчины и женщины спешили по своим делам – студент ничего не замечал, кроме собачьего хвоста впереди, на котором сосредоточил все свое внимание. «Эльф» пребывал в таком замешательстве, что просто тупо следовал за лохматым поводырем.

«Что случилось? Почему меня схватили и куда-то потащили по темному коридору? Почему со мной так грубо обращались? И ничего не объяснили! Что это были за сдавленные крики? Откуда взялась та незнакомая женщина с окровавленным кинжалом? Я думал, что видел всех дам во дворце… А может, ее, как душевнобольную, специально прятали от гостей? Тогда хоть становится понятным ее бред, будто князь собирается меня убить. Или это не бред? Уж больно он выглядел грозным. Неужели в этом мире проигрыш сразу означает смерть? Кошмар, кошмар, кошмар!»

Незнакомка тайком вывела Марицкого из дворца и велела поскорее убираться из города. Но куда? Он никого и ничего здесь не знал. «Эльф» потерянно стоял в темном переулке, мысленно проклиная свою несчастную судьбу.

И вдруг откуда-то появился Барбос. Он с ходу деловито прихватил куртку беглеца зубами и с глухим ворчанием потянул на себя. Пребывавший в полной прострации человек послушно отправился следом, а пес уверенно двинулся вперед, время от времени оглядываясь и проверяя, не отстал ли его ведомый.

Сначала они шли по довольно оживленным улицам, однако вскоре оказались на окраине города. Добротные каменные дома сменили деревянные лачуги, улочки стали настолько узкими, что по ним вряд ли смогла бы проехать телега и даже двоим прохожим не удалось бы разойтись, не задев друг друга. Впрочем, их тут почти и не было. Вдобавок к унылой картине общей запущенности откуда-то потянуло тухлятиной.

Наконец собака свернула к покосившейся калитке в дощатом заборе и толкнула ее мордой. Дверца с жалобным скрипом отворилась. Едва заметная среди поросшего бурьяном дворика тропинка привела к неказистой избушке. Туда и вошла странная парочка, в которой старшим был пес.

– Зачем мы здесь? – недоуменно спросил беглец у Барбоса.

Вместо ответа тот залез на стол возле окна и принялся яростно скрести его когтями.

– Еще бы я понял, что ты хочешь мне сказать… Если насчет обеда, то я бы и сам не отказался.

Пес спрыгнул на пол и передними лапами попытался опрокинуть стол.

– Нужно сдвинуть? – предположил студент.

Пес радостно залаял, и «эльф» оттащил мебель в сторону. Когда столешница коснулась стены, раздался противный скрежет.

– Мать честная! – воскликнул Марицкий, увидев, что в противоположном углу комнаты появился темный проем. – Неужели нам туда?

Не тратя лишнего времени, Барбос рванул в тоннель. Эдуард, не желая оставаться один в чужом доме, поспешил за лохматым поводырем. Как только парень скрылся в проеме, стена приняла прежний облик, а стол самостоятельно возвратился на место.

– А куда подевалась твоя собака? – Ромкуш задал вопрос в весьма агрессивной манере, что очень не понравилось Михаилу.

– Я подозреваю, что ее где-то прячут твои люди. – Когда они разговаривали тет-а-тет, Сомов переходил на «ты». – Обычно она всегда рядом со мной. Сейчас, как видишь, ее нет.