Тут как раз Сивцева заметила предмет Олькиных воздыханий и активно ткнула ее локтем под ребро:
– Смотри, твой Ярцев! Как хорош! И джинсы на нем – не с китайского рынка. Настоящий деним. Какой франт. А как движется… Вот кого надо любить! А ты себе каких-то хобзайцев нашла!
– Кого?
– Пэтэушников.
– Они из музыкального училища.
– Какая разница.
Но тут Сивцева увидела парня своей мечты и снова ткнула Олю локтем в бок:
– Смотри, а вот мой вошел. Вон тот, в кожаном пиджаке. Какой винтаж, как сидит! Смотри, его все тут обожают – моего Звягинцева!
И правда, Звягинцева в кожаном пиджаке тут же обступили парни. Робкой стайкой вокруг вились девяти– и десятиклассницы. Он выглядел старше своих лет и держался очень уверенно. Как человек, избалованный вниманием.
– Ну, я пошла, – Сивцева поднялась и развязной походкой направилась не то чтобы прямо к Звягинцеву, а так, просто к выходу.
Оля не слышала их диалога, но почему-то ей показалось, что она знает, какими фразами они обменялись.
– А, это ты… Привет, – сказал Звягинцев.
– Да… в нашей школе отменили дискотеки – пришлось тащиться в вашу… – сказала Сивцева.
– Ну пошли, что ли, подергаемся, чтобы не зря тащилась… – сказал Звягинцев.
– Разве что пару танцев… – сказала Сивцева.
Хотя, может быть, все было совсем и не так. Да Оле это было все равно. Она мельком отметила, какая они красивая пара: высокий, уверенный в себе Звягинцев и модная Сивцева с роскошными белыми кудрями. А потом снова стала думать о себе. Все-таки больше, чем все проблемы в мире, вместе взятые, ее волновали ее личные переживания. А переживаний было полно. Прямо перед ее носом танцевал парень ее мечты, а она сидела пень пнем и не знала, что делать.
А ведь она уже три месяца по нему страдала. Почти с начала учебного года. А три дня назад решила, что хватит страдать – пора обратить на себя внимание! Куда же делась вся решимость? А главное, как это самое внимание можно обратить на себя? Начать дефилировать мимо? Строить глазки издалека? Пройти и случайно задеть? Самой пригласить на танец?
При одной мысли о последнем у Оли душа в пятки ушла. Она почувствовала, что краснеет. И тут же полезла в сумочку в поисках зеркальца.
Быстрая мелодия сменилась медленной. Оля все еще рылась в недрах своего ридикюля, когда кто-то неожиданно коснулся ее плеча. Смирнова, не понимая, кто она и где, резко вскинула голову… Рядом стоял Гриша и приветливо ей улыбался. Оля до смерти испугалась, а он между тем уже протянул ей руку, приглашая на танец.
На негнущихся ногах она переминалась рядом с ним на паркете. Сумочка, которую она так и не нашла куда деть, болталась на плече и грозила сползти на локоть. Сердце ухало в каких угодно местах, но только не в груди. В голове, как у Винни-Пуха, были одни опилки. Ярцев наклонился к ее уху и сам начал разговор:
– Я смотрю, знакомое лицо. Ты же из нашей школы, из 9-го «В»?
Она кивнула.
– А я – Григорий, я из 10-го «А».
Оля чуть не брякнула: я знаю. Но потом сообразила, что и ей тоже нужно представиться.
– А я – Оля.
Дальше они танцевали молча. А когда мелодия кончилась, Ярцев, смешно поклонившись, как в девятнадцатом веке на балу, куда-то ушел. Совсем сбитая с толку, Оля вернулась на свое место. От Ярцева так хорошо пахло. И сам он был такой красивый, обаятельный. У него были такие уверенные сильные руки, а когда он шептал ей на ухо, он слегка коснулся губой ее щеки. Щека до сих пор была красной…
В воскресенье утром все произошедшее за два последних дня показалось Оле каким-то сумбуром. Какой-то пьесой, в которой она играла странную и непонятную ей роль. Она сделала домашние задания, навела порядок в своей комнате и теперь просто валялась на диване, слушая музыку и думая о любви. Что такое любовь? Зачем она? Как отличить настоящую любовь от влюбленности? Это были настолько важные вопросы и настолько важные размышления в поисках ответов, что нужно было срочно кому-то позвонить. И Оля быстро набрала номер своей самой лучшей подруги – Гальки Сивцевой. Но та… скинула ее вызов!
Оля снова набрала Галю. И та снова скинула вызов. «Ничего, ничего…» – обиженно подумала Оля и в отместку решила позвонить Ленке. Оля вчера почти готова была стать Гальке самой лучшей – лучше Анжелки! – подругой, но сегодня передумала. Пусть знает! У нее, у Оли, есть альтернатива: она снова будет дружить с Ленкой.
– Я же ничего не понимаю в парнях. У меня никогда никого не будет, – напомнила Ленка, едва услышав Олин голос.
«По крайней мере, не сбросила вызов…» – подумала Оля.
А потом в ужасе вспомнила все то, что она вчера наговорила своей лучшей – куда там Гальке! – подруге.
– Нет, нет, Леночка, прости меня! Ты все понимаешь правильно. Это я ничего не понимаю! Срочно приходи!!!
Заручившись согласием прийти, Оля положила трубку. Все это она наговорила подруге, просто чтобы вымолить прощение и убедить зайти: ей очень нужно было с кем-то пообщаться. А теперь снова задумалась: а кто из них прав? Она, Оля, считающая, что самое важное в их возрасте – красивая одежда и мальчики, или Ленка, доказывающая, что нужно быть интересной, читать книжки, чем-то увлекаться? Что важнее: парень мечты или дело всей жизни?
Нет, Оля, конечно, преувеличивала, ограничивая круг интересов только модой и мальчиками. Была еще учеба. Учиться хорошо нужно было, чтобы потом поступить в хороший вуз, получить престижную профессию и устроиться на работу с высокой зарплатой. Иначе, как всегда пугал ее папа, придется работать дворником. А дворником работать Оля не хотела.
А еще где-то в далекой перспективе маячила семья. Потому что лет через десять нужно было выйти замуж, родить детей, чтобы в старости сидеть в окружении внуков и… И, например, кормить их пирожками. Но это потом, а пока следовало не расстраивать родителей, любить их и уважать, звонить почаще бабушкам и дедушкам, всегда быть вежливой с остальными родственниками. Потому что, как говорила мама, друзья пришли-ушли, а родня остается.
Оля вчера вечером помирилась с мамой, а потому чувствовала себя спокойно и уверенно. Теперь вот осталось выяснить отношения с Ленкой. Потому что, может, друзья и «пришли-ушли», но лучшая подруга должна быть у каждой девчонки! Кем была Оля до того, как Ленка пришла в их класс? Никем, серой пугливой мышкой. И только Ленка, предложившая ей дружбу и восхищавшаяся ею по поводу и без повода, вселила в нее уверенность в себе.
Оля вспомнила об этом, и ей снова стало совестно. Зазвонил домофон, и она радостно бросилась открывать дверь.
Ленка прошла в комнату и с отстраненным видом села на угол дивана.
– Ленка, ну не сердись!.. – Оля потеребила ее за плечо.