– Нет, это не Полигон, – решительно вслух сказала Лена. – Тем более что лошадь, дорвавшаяся до корма, обычно так в обнимку с мешком и засыпает. По крайней мере, добровольно не отойдет от него никогда!
Она решительно набрала в ведра овса, взяла «мерку» – ковшик, которым отмеривали тот самый «гарнец», положенный каждому коню... И вдруг ей показалось, что кто-то идет! Она прислушалась. Но это всего лишь ветер ухал за плохо заделанными окнами. И Лена поймала себя на том, что постоянно прислушивается: а не идет ли кто-то из конюшенных, помочь ей? Ведь так тяжело было поить и кормить лошадей одной!
Но никто не спешил. Конечно: удобнее поспать подольше, прийти, когда уже и в раздевалке тепло, и чай согрет. И лошади накормлены – оседлай и езжай! А Гордейка, сообразив, что Лена все равно придет вовремя и всех накормит, и вовсе разленилась – стала являться вместе с другими, часам к десяти. А деньги, между тем, от Кати получать продолжала. Хотя, по справедливости-то, платить должны были Лене!
– А на фига мне это нужно? – поддавшись неожиданной мысли, вслух сказала Лена и остановилась как вкопанная в коридоре.
Зачем вообще все это? Не высыпаться, в выходные вставать в полседьмого, никуда не ходить, кроме школы и конюшни, света белого, что называется, не видеть? Ведь, чтобы была возможность так часто ходить на конюшню, Лена в остальные дни сидела за письменным столом чуть ли не до двух ночи, а потом засыпала на уроках. И ради чего?
Она вспоминала, вспоминала... Получалось, как ни крути, – ради Пахома. Ради того, чтобы чаще с ним видеться, чтобы убрать с дороги возможную соперницу – Гордейку. Как там говорила Соколова? «Хитростью сподвигните парня совершить ради вас подвиг, и он – ваш». А тут получается, что последние два месяца у Лены не жизнь была, а один сплошной подвиг ради Пахома. А он ведь ничего и не замечает, наверное! Лена почувствовала себя такой дурой...
Ей ведь уже и лошади, и занятия, и катания на площади, и девчонки конюшенные – все было не в радость. Потому что она слишком уж уставала. А может, потому что увлечение, хобби как-то вдруг превратилось в обязанность. Словно она обязана ходить на конюшню. А ведь это не так! Могла прийти, а могла – не явиться. И пусть бы лошади стояли голодными. Пусть бы Катя сама прибегала в семь утра и кормила их. Тогда бы она точно уволила Гордейку, убрала бы ее с конюшни...
И тут на крыльце послышались голоса, дверь открылась. Пришли Аня и Наташа.
– Где вы ходите?! – обрушилась на них с кучей упреков Лена. – Я уже почти всех одна накормила – устала как собака!
– А что, Гордейки опять нет? – удивилась Аня.
– Нет!
– А ты почему так рано пришла? – спросила Наташа.
– Я? – Лена зашла вместе с ними в раздевалку, устроилась в старом кресле, отдыхая: она не знала, открывать им свои планы или нет. – Я... ну, кто-то же должен кормить лошадей...
– Тебя Катя попросила? – предположила Наташа, переодеваясь.
– Нет, я сама...
– Зачем? Гордейка же Катю убедила, что будет лучше, если она станет кормить. Еще и денег за работу выпросила. Вот пусть и кормит!
– Я сама хочу получать деньги! – не выдержала Лена. – И чтобы Гордейку выгнали.
– Да? – удивилась Наташа.
Аня переодевалась молча: замысел подруги она поняла давно.
– Да! А что? – воинственно спросила Лена.
– Да ничего. Я только «за», чтобы Гордейку выгнали.
Аня и Наташа переоделись и пошли чистить лошадей. А Лена решила плюнуть на все и спокойно попить чаю.
Пришел Женька. Он не переодевался, только куртку сменил и тоже пошел чистить лошадей. Лена хотела было спросить у него, где Пахом, но передумала. Расскажет еще потом, что она тут сидит, дожидается его. Все равно ведь Пахом придет – куда денется?
Слышно было, как явились Катя с Сергеем. А Пахома все не было. Наташа почистила Лене Полигона. Пора было седлать.
– Слушай, Пахом, наверное, не придет... – начала было Аня, зайдя в раздевалку и плотно прикрыв за собой дверь.
– Он и в прошлую субботу опоздал! – буркнула Лена.
– Женька сказал, что его не будет.
У Лены все внутри оборвалось:
– Ну? И... что?
– Съезди на площадь, а мы с Женькой на конюшне останемся, а? – попросила Аня.
И не было причин для отказа.
– Я тебе свой теплый шерстяной платок дам, – предложила Аня.
Выехали втроем: Лена на Полигоне, Наташа на Ласковой и Сергей на паре в экипаже. Катя осталась проводить занятия, обещала подъехать позже. А Ане с Женькой нужно было отбить все денники и отработать оставшихся лошадей.
На площади уже стояли лошадники. Лена их знала: это были Таня Борисова и Стас Вершинин. Таня когда-то тоже ходила на разные конюшни в городе, ухаживала за лошадьми. Они пересекались там, где были почти только пони. Потом Таня куда-то пропала, а в начале этого года снова объявилась, с молодым человеком и собственной лошадью.
– Знаешь, мне надоело бесплатно вкалывать на тетю с дядей, – сказала она Лене еще в сентябре. – Подумала: я умею обращаться с лошадьми? Умею. Знаю, как зарабатывать деньги? Знаю. Почему бы не работать на себя?
И она оформилась частным предпринимателем – благо, при согласии родителей получить документы можно в 16 лет, – и стала катать. Лошадь брала где-то на окраине, у цыган. Отдавала им рублей пятьсот с выручки, и они были несказанно рады. Сначала катала под седлом. Приохотила к этому делу своего парня – Стаса. Он ей помог сделать на основе старых дрожек красивые сани, которые затем расписала ее подруга Лена Евсеева.
На площади уже поставили новогоднюю елку, повесили гирлянды, построили детский городок с горками и башенками, но родители пока что не спешили приводить сюда детей. Все никак не могли адаптироваться к холоду – поверить, что началась зима.
Но и среди башенок Лена издалека увидела и большую гнедую цыганскую кобылу, и нарядные расписные сани, и Борисову на облучке, и Вершинина, что-то поправлявшего в упряжи. Упряжь у них была бедная и лошадь беспородная, но на ней красовалась яркая в кисточках попона, а на голове – смешной колпак.
– Елки-палки, опять эти клоуны! – у Сереги сразу испортилось настроение.
Конечно, это были конкуренты, отбивавшие и без того малочисленных клиентов. И все чаще получалось, что вместо строгой пары с породистыми лошадьми, новенькими экипажем и упряжью дети выбирали Танькину лошадку.
Лена же с Таней общалась охотно. Жили они в одном районе и в последнее время все чаще виделись вне конюшни: Лена и в гостях у нее была, и Таня несколько раз заходила к ней. Вот и сейчас, пока не было желающих прокатиться, она подъехала к Тане со Стасом, поболтать, узнать новости. Борисова всегда умудрялась быть в курсе всего, знала поименно всех лошадников и лошадей в городе. А Лене так нужно было отвлечься от грустных мыслей о непришедшем Пахоме!