Кроме кипы самых разных сердечек, доставшихся Сидорову, и нескольких, перепавших Антоневичу, по одной валентинке получили еще два мальчика в их классе и Катя Савельева. На которую тут же обиделась ее лучшая подруга Лена Сокуренко. Они даже едва не подрались сразу после урока. А Олесе оставалось успокаивать себя тем, что, кроме Савельевой, ни одна девчонка в их классе заветного признания так и не получила. Наверное, мальчишки еще не созрели для любви или просто сильно стеснялись пусть и анонимно, но признаться в чувствах.
Сидоров свои валентинки смахнул в сумку, как мусор. И Олеся лишний раз порадовалась, что сразу отмела первый пункт предложенного Ташкой плана – послать объекту любви сердечко.
Тогда Ташка предложила другую тактику. Пунктом первым было полное игнорирование Сидорова на уроках. Что было сделать нетрудно, ибо Олеся, в общем-то, этим и занималась весь месяц, проведенный в новом классе. Вторым пунктом – появиться на дискотеке в сногсшибательном наряде, до последнего не обращать внимания на Сидорова, а под конец неожиданно для объекта возникнуть перед ним, отвесить комплимент, загадочно улыбнуться и исчезнуть. После чего снова старательно игнорировать его. До следующей дискотеки, которая должна состояться на 23 февраля. Где снова чем-нибудь – чем конкретно, Ташка еще не решила – привлечь внимание объекта любви и снова загадочно исчезнуть. Примерно план был таков.
Вот теперь Олеся и намывалась старательно в полуразрушенной ванной комнате, ожидая с минуты на минуту звонка Ташки, которая должна была примчаться к ней часа за два до дискотеки с ворохом одежды и косметики. Неделю назад всеми этими планами и разговорами о любви Ташка немного расшевелила Олесю, и ей даже самой стало казаться, что она влюблена в Димку Сидорова, что он тоже вот-вот влюбится в нее, и они будут жить долго и счастливо и так далее, как там бывает в сказках. Но суровая реальность в виде того же Димки, игнорирующего Олесю не меньше, чем она его, за несколько дней все расставила по своим местам. Олеся уже жалела, что подписалась идти на совершенно ненужную ей дискотеку и кого-то там старательно не замечать. Ей снова казалось, что самым лучшим будет спрятаться у себя в комнате и молча страдать оттого, что ее никто не любит и она никому не нужна.
На этих печальных мыслях и затрещал в прихожей звонок. Олеся ойкнула, обернулась в полотенце и, шлепая босыми ногами по усыпанному бетонной пылью полу, побежала в прихожую.
– Ты еще не готова? – с порога обрушилась на нее Ташка. – Я мчусь с другого конца города, я даже русский язык прогуляла, чтобы мы все успели, а ты?! Что за вид? Что за настроение? Сегодня у тебя бал, и ты должна быть настоящей принцессой!
– Ташечка, можно я мыло смою?
– Шагай! И без хорошего настроения не возвращайся!
Легко сказать: без хорошего настроения не возвращайся. А где его взять – это настроение, если тебе пятнадцать лет, ты мечтаешь о любви, а в День святого Валентина ни один мальчик не прислал тебе валентинку?
– Ташка, а тебе кто-нибудь прислал валентинку? – спросила Олеся, выходя из душа и старательно вытирая голову полотенцем.
– Не-а, – легко призналась Ташка.
– И тебе не грустно?
– А чего грустить? Сегодня не прислали, а завтра… А завтра, может быть, я встречу свою настоящую любовь?
– Ты оптимистка…
– А ты – пессимистка. Придумала себе депрессию, сидишь одна целыми днями бука букой, обидевшись на весь мир.
– Ну, знаешь ли, – разозлилась на подругу Олеся, – я ничего не придумывала. Депрессии у людей бывают. Это даже наукой доказано. Особенно в переходном возрасте.
– Да ладно тебе, что ты обижаешься сразу? Я просто хотела сказать, что не надо потакать депрессии. Надо что-нибудь делать, придумывать что-то новое, двигаться. А то, если просто лежать на диване, никуда твоя депрессия не денется сама собой. Надо бороться.
Олеся и сама заметила, что в своей депрессии она стала какой-то резкой, раздражительной. Ей стало казаться, что все окружающие только и хотят, что обидеть ее, причинить ей боль. Родители тоже это стали замечать, но они только рукой машут: переходный возраст – что поделать.
– Да, ты, наверное, права… – нехотя согласилась Олеся с подругой.
А Ташка уже разложила на кровати и тунику, и юбку, и туфли – все, что она притащила Олесе из своего гардероба. А теперь раскладывала на столе косметику.
– Мне мама дала тени, карандаши, тушь… – перечисляла она. – А помада у меня своя есть, такая и вот такая. А у тебя что есть? А у меня еще тональный крем есть. Остатки. Мама хотела выкинуть, а я себе прибрала. Только не уверена, что он мне подойдет по тону…
– У меня тоже есть помада. И карандаш. Я иногда глаза подвожу, – пока без особого энтузиазма, но все-таки включилась в разговор Олеся.
– Ох, а я-то как глаза подвожу… Я такая бледная, бесцветная… А мама в школу краситься не дает, – вздохнула Ташка. – Но сегодня мы это сделаем – будем самыми красивыми на дискотеке!
Актовый зал школы был украшен надувными шариками-сердечками, а на заднике был вывешен транспарант: «С Днем святого Валентина!» Музыка гремела, по залу пробегали лучи света, вспыхивали искры на стеклянном шаре под потолком. В общем, все было почти как на настоящей дискотеке. Девятиклассники сновали туда-сюда. Десятиклассники сидели на рядах кресел по стенкам зала группами и что-то обсуждали. Одиннадцатиклассники только еще начали приходить. Никто танцевать не спешил.
Олеся с Ташкой сидели в углу – они заняли позицию, с которой великолепно просматривался весь зал и входная дверь, а их самих было почти не видно.
– Где он? Где он? – шептала Ташка в ухо Олесе.
Но Сидорова не было.
В зал гордо вошли Савельева с Сокуренко. Обе с замысловатыми прическами, обе на высоченных каблуках, обе в блестящих топиках. Разве что Савельева была в мини, а Сокуренко в обтягивающих джинсах. «Блестите, блестите, – про себя подумала Олеся, – все равно я вас затмю своим блеском!»
За первыми красавицами хвостом следовала Анька Макарова, тоже в джинсах в обтяжку и в блестящем топике. И то и другое ей совершенно не шло, но, видимо, она изо всех сил хотела быть похожей на первых красавиц. Кто есть кто среди пришедших, Олеся пояснила Ташке незамедлительно.
– Ну и что, что Сокуренко с Савельевой? – тут же возмутилась Ташка. – Ты посмотри на них – ноги что тростинки, как будто их голодом морили с детства. Это уже не стройность, а худоба от слова «худо».
– Как манекенщицы… – вздохнула Олеся.
– Суповые наборы! Видела, в магазине кости продают на бульон?
– А как вошли… Как королевы…
– Ты меня вообще слушаешь? – рассердилась Ташка. – А кто тебе мешал войти, как королеве? Нет, ты меня в этот угол затащила!
– Это стратегически выгодная позиция! – возмутилась Олеся.
– Мышиный угол это. А потом еще обижаешься, что тебя серой мышью прозвали!