Тот выразил желание следовать за ней хоть на край света.
Хоть и зареклась Лара не писать в ЖЖ о своих впечатлениях и ощущениях от происшедшего с ней и Данилой, но пост возник словно сам собой.
«Терять близких людей больно. Особенно больно терять по глупости – неважно, по своей или чужой. Вот, кажется, совсем недавно был рядом с тобой человек, вы смеялись вместе, обсуждали планы, делились радостями и горестями, и вдруг раз, и его рядом больше нет. И кажется, чего проще – живи так, как будто его никогда в твоей жизни не было, а не получается, потому что он живет уже внутри тебя, стал твоей частью, твоей радостью и твоей болью. И вычеркнуть его, забыть – все равно что расстаться с частью себя, своей души.
Я не могу. Не умею вычеркивать».
Лара не оставила под постом возможность комментировать, зачем? Все равно, по сути, запись предназначена одному-единственному человеку, связь с которым, похоже, утеряна навсегда.
«И который скорее всего как раз и не прочитает», – подумала девушка.
Сейчас она снова, как и сразу после того, как узнала, что Данила и Дрозд – один человек, ощущала пустоту внутри. Только пустоту.
«Все сроки прошли, – сказала себе Лара. – Он больше никогда в моей жизни не появится. Ждать глупо».
Она выключила компьютер, погасила свет и легла на диван, лицом в подушку.
Неделя прошла за сбором урожая черной смородины, варкой варенья, чтением купленных Ларой на ярмарке и привезенных мамой на машине книг, за долгими прогулками по лесу и вечерними чаепитиями с бабушкой и Веником.
Лара почти успокоилась, почти не позволяла себе думать о Даниле, почти не вспоминала их встречи. Она даже в Интернет больше не лазила – проверить почту или посмотреть ЖЖ. Девушка твердо решила с первого сентября начать новую жизнь, стать другим человеком.
Когда она задумывалась, каким таким другим, однозначно ответить не могла. Точно знала одно – таким, с чувствами которого точно никому не придет в голову играть.
Этот день начинался совсем обычно. До обеда они с бабушкой, как и в предыдущие дни, провозились с вареньем. Обедали поздно, где-то в районе шести. Есть по жаре не хотелось, поэтому Лара ограничилась только тарелкой гречневой каши с молоком.
После обеда было решено чуть подождать, пока спадет жара, а затем прогуляться в лес. Может, даже до лесных озер дойти.
Что и было сделано.
Лара переоделась в легкие брюки и топик и, крикнув Веника, зашагала к лесу.
Она шла не торопясь, прислушиваясь к звукам, к жужжанию насекомых, одиночным крикам птиц в кронах. Пес бежал впереди, то и дело сходя с тропинки и скрываясь в придорожных кустах.
Дойдя до полянки, Лара чуть приостановилась, залюбовавшись красивым цветком. Веник направился к освещенному закатным солнцем пеньку на краю поляны. Через мгновение тишину прорезал собачий визг.
Лара бросилась к псу. Расстояние, отделяющее ее от него, она покрыла буквально за пару секунд, поэтому успела заметить хвост уползающей в кусты змеи.
Веник плакал почти по-человечески. Лара опустилась перед ним на колени и похолодела. На передней лапе виднелась кровь.
«Гадюка, – пронеслось в голове, и сразу перед глазами замелькали картинки из зоологического атласа: небольшая серо-коричневая змейка с узором на спине. – Точно гадюка!»
Лапа Веника распухала на глазах. Пес перестал скулить и теперь смотрел на хозяйку огромными, полными муки глазами.
– Что же делать? – спросила Лара непонятно у кого.
Сразу вспомнился какой-то фильм, в котором герой отсасывает кровь из ранок на ноге укушенной змеей девушки.
Лара попыталась найти на собачьей лапе ранки, но Веник не давался, стонал и отдергивал конечность, к тому же под коркой уже начавшей запекаться крови ранок видно не было.
Тогда Лара подхватила пса на руки и понеслась назад, прочь из леса, домой. Уже через несколько метров она почувствовала, что ноша оттягивает руки. Но медлить было нельзя. Ей показалось, что дыхание Веника стало каким-то неровным, прерывистым, да и сам он как-то обмяк на руках.
Девушка бежала, не сбавляя темпа. По ее лицу текли слезы, смешиваясь с потом, а она не могла их даже стереть, потому что обе руки были заняты собакой. Сейчас она боялась только одного: что упадет, за застилающей глаза пеленой не заметив препятствия на тропинке, что не успеет.
Спину с каждым шагом ломило все сильнее, но Лара только плотнее стискивала зубы, крепче прижимая пса к груди. Она боялась смотреть на него, в голове ее, как птица, билась одна-единственная мысль:
«Это я виновата. Это я забыла о предупреждении по радио, что этим летом из-за жары в Подмосковье очень много змей».
Девушка не знала, сколько она бежала. Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем вдалеке забрезжил выход из леса. Она, насколько могла, прибавила темп. В глазах заплясали черные круги.
В калитку влетела на последнем издыхании. Как можно осторожней опустила Веника на траву и упала рядом. С дальнего конца участка уже спешила бабушка.
– Гадюка, – прошептала Лара, едва бабушка оказалась рядом. – За лапу укусила.
Пес даже не попробовал подняться, так и лежал, как положила его девушка, дышал тяжело, подергивался.
Лара снизу вверх посмотрела на пожилую женщину:
– Что же делать?
Она видела, что бабушка сама еле сдерживает панику.
– Надо срочно в ветеринарку, – произнесла бабушка и, в свою очередь, уставилась на внучку.
Обе прекрасно понимали, что срочно никак не получится. Ближайшая ветлечебница находилась в том городе, куда Лара ездила на свидание к Дрозду. К тому же на даче не имелось никакого транспортного средства, кроме велосипеда и садовой тачки. А хуже всего было то, что на землю уже опустились сумерки. Лара и не заметила, когда окончательно скрылось солнце и в свои права вступил вечер. Автобусы уже не ходили.
Веник сильно задергался, его вырвало, но даже после этого судороги не прекратились.
– Бабушка! – закричала Лара. – Мне нужен телефон.
Пожилая женщина со всех ног побежала в дом и через минуту вернулась, неся в руке внучкин сотовый.
«Кому звонить? – думала девушка. – Мама будет здесь не раньше чем через два часа в лучшем случае; если будет гнать, через час с небольшим. Но у нас нет этого времени. – И тут ее осенило: – Данила!»
Она дрожащими пальцами набрала его номер, попутно как-то вскользь удивившись тому, что помнит его наизусть. Послышались длинные гудки.
– Возьми трубку! Пожалуйста, возьми трубку! – Лара не замечала, что произносит это вслух.
Наконец, в трубке раздался удивленно-напряженный Данилин голос: