Им предстояло вновь пройти через Самарию.
А отправиться в Иерусалим, чтобы справить там Пасху, — значило без обиняков объявить себя иудеем и противником самарян. Вот почему первый же город, где объявились Иисус и апостолы, отказал им в гостеприимстве.
Видя это и не желая терпеть оскорбления, наносимые их наставнику, двое из учеников обратились к нему:
— Господи! Хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их?
Иисус лишь улыбнулся. Он увидел, что апостолы начали постигать его власть и сознавать свою силу. Однако он упрекнул их, ибо они поддались порыву ярости. Он сказал:
— Не знаете, какого вы духа; ибо сын человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать.
И они пошли дальше по дороге к Иерусалиму. За час пути до города Иисус остановился.
— На этот раз, — сказал он, — случится то, что предсказано пророками. Слушайте, и пусть каждый узнает, что ему предстоит. Сыну человеческому должно много пострадать и быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками. Его обрекут на смерть и предадут язычникам. Ему будут плевать в лицо и осыпать побоями. Но на третий день он воскреснет.
Кое-кто из апостолов так беззаветно уверовал в будущее воскресение, что двое из них приблизились к Иисусу и сказали:
— Учитель, нам бы хотелось, чтобы вы позволили нам то, о чем попросим. То были Иаков и Иоанн.
— Что должен вам дозволить тот, кто осужден умереть? — спросил Иисус.
— Позволь, — ответили они, — чтобы мы сподобились славы и в царствии твоем сидели бы от тебя по правую и левую руку.
— Ваша просьба исполнится, — заверил их Иисус, — потому что веруете в меня.
В пятницу, за неделю до того дня, который из-за смерти Спасителя назовут Страстной пятницей, он добрался до Вифании.
Ученики опередили его и предупредили Симона, у которого Христос уже останавливался.
Все тотчас приготовились к трапезе. Мужчины заняли место у стола, женщинам же не полагалось в этот день есть вместе с ними. Посему Марфа принялась помогать по хозяйству и заботиться об угощении, а Магдалина села прямо на пол у ног Иисуса, жадно ловя каждое его слово.
Не вытерпев, Марфа спросила ее:
— Что ты теряешь здесь время, вместо того чтобы помогать мне?
— Я слушаю, — сказала Мария.
И тотчас же вопросительно посмотрела на Иисуса, чтобы понять, должна ли она подняться и пойти помогать своей сестре или же не двигаться с места и внимать ему.
— Останься, дитя мое, — сказал Иисус. — Ты избрала благую часть.
И Магдалина сидела и слушала.
Когда все кончили есть, она ненадолго вышла и вернулась, неся алебастровый сосуд, полный драгоценного миро, возлила Иисусу на ноги, а затем, как и в первый раз, отерла ему ступни своими волосами.
После же она разбила сосуд, стоивший в два раза больше, чем миро, которое в нем было, а остатком благовоний окропила главу Христа.
Тут один из апостолов, Иуда, не в силах скрыть внезапно охватившей его зависти, вскричал:
— Грешно тратить драгоценное миро и разбивать такой сосуд! Лучше бы продать это миро за триста динариев и раздать их нищим!
Грустно посмотрел на него Иисус: он прочел в сердце Иуды, что отнюдь не о нищих пекся тот, а мучился тщеславием.
И тогда голосом, в котором звучала такая печаль, что у многих навернулись на глаза слезы, Иисус произнес:
— Что смущаете женщину? Она доброе дело сделала для меня. Ибо нищих всегда имеете с собою, а меня — не всегда. Возливши сие миро на тело мое, она приготовила меня к погребению. Спасибо, женщина.
Только те, кому он предсказал свою грядущую смерть, поняли его, Магдалина же посмотрела на него с испугом:
— О чем говоришь, Господи? — спросила она.
— Подожди и увидишь сама, — грустно ответил Иисус. — Обещаю, несчастная грешница, первой тебе объявлюсь в награду за страдания, кои ради меня претерпишь.
— Я не поняла твоих слов, — прошептала Магдалина, — но мне нет нужды в этом, потому что верую в тебя, Господи.
Субботний день Иисус провел с Марфой, Магдалиной и Лазарем, а утром в воскресенье пустился в путь. Множество паломников, прошедших в Иерусалим через Вифанию, разнесли слух о его появлении, и это вытолкнуло на улицы весь бедный люд.
Лазарь предложил Иисусу лошадь, но тот ответил:
— Лошадь — животное, уместное для войны. Я же несу не войну, но мир; кроме того, в Виффагии меня уже поджидает тот, на ком поеду.
С тем и отправился.
Когда же оказался он в виду Виффагии, то подозвал двух учеников и сказал им:
— Пойдите в селение, которое прямо перед вами, и тотчас найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею; отвязавши, приведите ко мне.
— А если хозяин воспретит нам взять их? — спросил один из посылаемых.
— Отвечайте, что они надобны Господу, и он тотчас пошлет их.
Двое учеников пошли вперед и почти тотчас вернулись с ослицей и осленком.
Апостолы покрыли осленка своими одеждами, и Христос сел на него, а высыпавший на дорогу народ славил Мессию: одни постилали свои одежды перед ним, другие посыпали его путь цветами. И все восклицали: «Осанна!»
Добравшись до скалы, возвышавшейся над городом, Христос остановился и бросил взгляд на стены иерусалимские.
— О Иерусалим! — со слезами в голосе произнес сын Божий. — Если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Ибо я несу тебе благословение! Но это сокрыто от глаз твоих! Ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени, когда Искупитель тебя посетил!
С тех пор эту скалу назвали горой Предсказания.
Иисус меж тем отправился далее, перешел через Кедрон по мосту, но тут к нему подошли те, кто его ждал, и спросили:
— Как ты войдешь, Господи? Вот уже и ворота за нами замкнули.
Иисус же ответил:
— Пойдем вперед. Люди могут не узнать меня, но дерево и огонь знают меня. Ворота, пред которыми я встану, отворятся передо мной.
И он приблизился к Золотым воротам, окруженный десятитысячной толпой.
И едва он оказался в двух десятках шагов от них, распахнулись все четыре створки, ибо ворота были двойными, и здесь в город проходили через двойную арку с опорным столбом посредине.
Когда народ увидел, что ворота открылись сами собой, раздались радостные, победные крики. В этом деянии все провидели знак грядущего торжества простого люда, ибо победитель воплощал самим своим видом и даже выбором животного, на котором въезжал в город, воздержание и трудолюбивое терпение малых сих.