Но Генриетта была неглупой женщиной и не мечтала о невозможном. В браке она разочаровалась, но необязательно считать это катастрофой. К счастью, Бог благословил ее красотой, покладистым характером и, хотя не блестящим, но рассудительным умом.
Это она предложила мужу поехать в Ганновер, где собиралась каким-то образом попасть ко двору. Если ей удастся выполнить свой план, она найдет приют для себя, а может, и для Генри. И если обретет пристанище, то самое лучшее – спокойно оставаться в нем, быть надежно защищенной от житейских бурь и готовиться, когда придет время, к отплытию в Англию с новой королевой.
Ждать осталось, видимо, недолго. Анна то и дело бывала при смерти, однако каким-то чудом выздоравливала. Абигайл Хилл, леди Мэшем, вытеснив из фавориток герцогиню Мальборо, как дракон, стерегла королеву.
«Но какая безвкусная особа, эта леди Мэшем!» – подумала Генриетта. Она сама тоже мечтала привлечь к себе внимание королевы Анны, тогда бы она постаралась завоевать расположение Ее Величества.
Но двери Сент-Джеймсского дворца были для Генриетты закрыты. Да она и не собиралась плыть на тонувшем корабле. Мудрые, предусмотрительные люди уже давно повернулись лицом к Ганноверу и стараются завоевать расположение курфюрстины Софии.
Так должны действовать и они, Говарды.
– Надо найти способ, – тихо проговорила она и принялась закалывать волосы, готовясь спуститься в столовую. Сосиски и кислая капуста. Совсем не деликатесы. Но им недолго придется ужинать в гостинице, будто простым путешественникам.
* * *
На следующий день Генриетта сняла в Ганновере маленькую квартиру, которая стоила дороже, чем она могла себе позволить, но все равно выглядела очень убого. Однако Генриетта решила, что потратиться на квартиру необходимо.
В Ганновере собралось так много англичан, что не составляло труда проникнуть в светское общество. К тому же они были хорошего происхождения: она дочь баронета, а муж – сын графа. Генриетта получила отличное образование, и в каждом ее движении чувствовалась придворная дама. В Ганновере, где манеры в сравнении с английскими были грубее, она казалась очень благородной леди.
Теперь она мечтала лишь о том, чтобы получить аудиенцию у курфюрстины, но попасть к ней оказалось нелегко. Несмотря на грубость нравов, в придворной жизни Ганновера соблюдался строгий этикет. По числу людей, занятых в обслуживании хозяйства курфюрста, Ганноверский двор мог соперничать с двором королевы Анны. Генриетта узнала, что там есть гофмейстеры, церемониймейстеры, пажи, лекари, парикмахеры, лакеи, дюжина поваров во главе с французским шеф-поваром, кондитеры, пирожники, судомойки, виночерпии, пивочерпии… И все эти люди имели помощников. Кроме того, еще были придворные музыканты: органист, бесчисленные скрипачи и трубачи, певцы и сочинители песен и музыки. Ведь музыка была единственной ветвью культуры, о которой курфюрст проявлял постоянную заботу. И когда Генриетта увидела экипаж наследного принца, с ослепительной свитой из конных гвардейцев – а ведь принц отправлялся всего лишь в короткое путешествие в Герренхаузен! – то поняла, что ее ждут немалые трудности.
Конечно, можно оставаться вне общества, но какая в этом польза?
Нужно сделать умелый выбор. Найти тех, кто в силах добиться аудиенции у курфюрстины, и каким-то образом подольститься к ним, чтобы они представили ее старой даме. Немцы страшно любят поесть и выпить, от еды и питья они становятся податливее. Поэтому она решила устроить обед, тщательно подобрав гостей. А потом очень важно будет улучить момент и выманить у них обещание, без которого ее план обречен на провал.
Она рассказала о своем намерении Генри. Хотя вряд ли от него будет польза, скорее он станет помехой. Правда, у него изящные манеры, которые могут очаровать людей. Когда-то это восхитило ее, и она вообразила себе совсем иную жизнь, в корне отличную от той, которую он ей дал. Но Генри – безответственный человек, его единственная забота – как бы раздобыть денег на выпивку. И все же придется доверить ему роль, которую он должен сыграть во время обеда. Тем более, что он сын графа и член огромной семьи Говардов. Фактически, на этом этапе она и не могла бы без него обойтись. Даже если он слишком много выпьет, гости, вероятно, тоже не отстанут от него. И по правде говоря, именно этого она и добивалась, желая вырвать у них обещание.
– Хорошая мысль, – согласился Генри. – Но чем ты собираешься заплатить за обед?
Она вновь пересчитала свои ничтожные сбережения. Денег было мало. Если она потратит все, на праздничный ужин хватит… но что потом?
Ужин необходим, это несомненно. И момент подходящий. Она понимала, что если отложить прием и упустить возможность, то придется ждать другой. А к тому времени, вполне вероятно, они уже прослывут нищими, увязшими в долгах… надоедливыми прихлебателями, как сотни других.
Нет, сейчас самое время. Все зависит от нескольких дней.
– И… где найти деньги?
Генри пожал плечами и зевнул. Он не видел способа раздобыть денег.
«Совершенно никчемный человек», – подумала она, надевая плащ и собираясь идти в город.
* * *
Это была безумная мысль. Едва она пришла ей в голову, Генриетта отказалась от нее. Все, что угодно, только не это.
Но все же она остановилась перед витриной лавки на одной из узеньких улиц. Это был дорогой маленький салон, в витрине которого красовался одинокий парик с густыми каштановыми локонами.
Она задумчиво уставилась на локоны, а потом перевела взгляд на вывеску, висевшую над витриной: «Мастер париков курфюрста Ганновера».
Генриетта отвернулась от витрины и сделала несколько шагов, потом вернулась и снова посмотрела на парик.
Затем решительно открыла дверь и вошла в лавку.
Сложив руки, будто для молитвы, навстречу ей поднялся мужчина. Он с первого взгляда узнал настоящую леди.
– Мадам, чем могу быть вам полезен?
– Вы мастер париков?
– Да, мадам, к вашим услугам. Чего бы вы ни пожелали, мы сможем вам угодить.
Она сбросила капюшон и встряхнула головой, незаколотые волосы рассыпались по плечам.
Он почти с благоговением смотрел на них.
– Хорошие волосы, – сказала она. – Тонкие и густые. Потрогайте.
Он осторожно протянул руку.
– Полагаю, – продолжала она, – что к вам приходят люди и предлагают продать свои волосы, я не первая.
Он молчал. К нему приходили продавать волосы девушки: служанки, работницы, иногда матери, которым нужно было содержать своего ребенка… но не благородные леди.
– Я хочу знать, – Генриетта четко выговаривала слова на немецком с сильным английским акцентом, – считаете ли вы возможным купить мои волосы, и стоит ли мне продавать их за ту цену, что вы предложите.