На всех женщин присутствие принца произвело сильное впечатление. Естественно, так и должно быть. Взгляд принца остановился на двух девушках, которые закрывали шкаф и, прежде чем выскользнуть за дверь, сделали реверанс.
«Какие очаровательные создания, – подумал Георг Август, – мне нравятся англичанки».
– Моя торогая, ты не претставила мне этих юных леди. Каролина сделала знак, и девушки подошли ближе, совсем не смущаясь, но почтительно. Они были хорошо знакомы с придворными манерами.
– Мисс Молли Липл, дочь бригадного генерала Николаса Липла, – объяснила Каролина.
Георг Август кивнул. Хорошенькая девица. И смелая. Он это видел по глазам.
– И мисс Мэри Белленден, дочь лорда Беллендена. Девушка сделала реверанс, подняла свои великолепные глаза и посмотрела на принца. А эта бойкая особа. Внимательно изучая ее, Георг Август думал, что Молли Липл, пожалуй, не самая очаровательная девушка при дворе. Во всяком случае, Белленден была в его вкусе.
– Мне приятно, что вы в свите принцессы, – сказал он на смеси английского с немецким. – Предвижу, что вы обе украсите ее… своей внешностью.
– Ваше Высочество так любезны, – пробормотала Молли Липл. А Мэри Белленден просто опустила глаза и улыбнулась.
– Карашо, – продолжал Георг Август, – вы толжны служить принцессе карашо. Скоро вы поймете, что она лутшая козяйка в мире.
Он взглянул на жену, от прилива чувств глаза у него увлажнились.
«Бог мой, – подумала Каролина, – он начинает строить планы относительно одной из этих девушек, а может быть, и обеих».
И Генриетта насторожилась. Бедная Генриетта, если она потеряет свое положение при нем, ее благополучие – и благополучие ее покладистого мужа – может трагически кончиться.
– Уверена, что они пудут карашо мне служить, – сказала Каролина и кивнула девушкам, отпуская их. Они ушли. Георг Август не отрывал от них взгляд, пока фрейлины не исчезли за дверью, и потом продолжал ошарашенно смотреть на дверь.
– Очень хорошенькие девушки. Но, боюсь, несерьезные. – Каролина половину фразы произнесла по-английски, а половину по-французски. – Мне надо проследить, чтобы им рассказали об опасностях, подстерегающих юные создания при дворе.
Георг Август чуть раздраженно взглянул на нее, и тревога тотчас царапнула сердце Каролины. Неужели она выдала свое критическое отношение к его поведению? Это бы скорее толкнуло его на какой-нибудь неблагоразумный поступок.
Каролина с тяжелым чувством мысленно представила, как дерзкая молодая особа выражает принцессе Уэльской свое пренебрежение потому, что спит с ее мужем.
Да, она не сумела скрыть, что заметила его интерес к девушкам. И это встревожило и ее, и принца.
Георг Август разглядывал жену, нарядившуюся на коронацию его отца: длинные локоны спускались на плечи, оттеняя ее ослепительно белую шею и обнаженную верхнюю часть великолепного бюста.
Его взгляд замер на бюсте.
– У тебя, любофь моя, самая красивая в мире груть, – воскликнул он.
«По крайней мере, ему хочется успокоить меня», – подумала Каролина.
– Я буду наблюдать за тобой во время церемонии, – улыбнулась она.
Он наклонился и поцеловал лучшую в мире грудь.
* * *
Сторонники Ганноверской династии решили, что коронация должна быть очень пышной! Надо напомнить людям, что коронуется не только король, но и устанавливается новая династия. Якобиты кишели повсюду; они собирались на перекрестках, в кофейных и шоколадных, в портовых трактирах. Кто бы решился предсказать, что в день коронации ничего не случится? Якобиты надеялись, что подует порывистый ветер и начнется проливной дождь. Ведь солнце всегда благоприятно действует на настроение людей, и они готовы верить, что, пока оно сияет, жизнь будет хорошей. Коронация была назначена на двадцатое октября, а в такое время года вполне возможна неустойчивая, плохая погода.
Но солнце ярко сияло, и толпа явно предпочитала день, полный удовольствиями, неопределенным последствиям бунта. Если забьют фонтаны вина, если будет возможность поплясать и покричать вокруг проезжающей процессии, если можно увидеть фейерверки, напиться пьяным и любить друг друга в темноте, то кому же захочется играть со смертью? Какая разница, что за король усядется на трон, если народу дадут праздничные дни и можно будет отдохнуть от работы?
И когда якобиты увидели, что солнце прочно обосновалось на небе, то поняли, что коронация Георга I станет днем веселья.
На улицах уже толпились цветочницы, пирожники и продавцы баллад, а карманники и вкрадчивые мошенники предвкушали, какой богатый урожай принесет им этот день. Не внушающие доверия мужчины и женщины сидели прямо на мостовой со своими коробками и приглашали прохожих поиграть с ними, побросать кости и немного повеселиться. Уже появились первые пьяные. Якобиты, собравшиеся в Октобер клубе, мрачно обсуждали перспективы правления новой династии и втайне подняли тост за короля, оставшегося за проливом. А на реке виднелись лодки, парусники и корабли всевозможных размеров и очертаний. С некоторых из них уже доносилась музыка.
На улицах появились леди и джентльмены, законодатели мод. Леди в сверкающих платьях, волосы высоко подколоты под огромные шляпы, подолы юбок подметают мостовые, талии невероятно узкие, а грудь свободно выставлена на обозрение. Они не скрывали своего желания показать чудесные глаза, сочные губы или маленький прямой носик. И мужчины в своих богато вышитых жилетах, треугольных шляпах, скрепленных пряжками башмаках, со своими моноклями и табакерками по колоритности ничем не уступали дамам.
Солнце, празднично настроенные люди, веселая музыка и смех произвели на якобитов гнетущее впечатление.
Они утешались тем, что еще не все потеряно. Те же самые люди, которые сегодня на улицах приветствуют немца, через несколько недель потребуют его крови.
А король, направлявшийся в Вестминстер в парадной карете, мечтал, чтобы день поскорее закончился. Он терпеть не мог подобных церемоний! Георг хмуро смотрел на приветствовавших его подданных и обнаружил, как трудно, оказывается, выдавить улыбку. Ему не очень нравились эти крикливые англичане, и он, никогда не считавший себя сентиментальным человеком, часто с тоской вспоминал Ганновер.
По английской традиции, стоя под балдахином в Вестминстерском зале, он принимал пэров и высокопоставленных придворных. Скучная церемония, он уже устал от нее… Ему вручили меч и шпоры, символы рыцарского достоинства, а другие регалии – чашу, блюдо и Библию вместе с короной – передали лордам и епископам, которые должны были нести их, когда процессия направится в аббатство.
«Я простой человек, – думал Георг, – хотя и король. Они хотят короновать меня – так почему бы им не надеть корону мне на голову и не закончить на этом?»
Но нет, предстояла длинная церемония. А Георг Август наслаждался ролью принца Уэльского. Георг I почувствовал досаду, увидев, что сын выглядит почти красивым в малиновом парадном костюме, отороченном горностаем. Он красовался перед людьми, не забывая улыбаться и стараясь завоевать их поддержку. Поддержку! Зачем? Чтобы в любой ссоре с отцом перетянуть их на свою сторону.