Молодой человек не мог занять своего места в Палате лордов до достижения полного совершеннолетия, что должно было произойти в 1783 году, то есть лишь через три года; но в день своего восемнадцатилетия он получит свободу и собственный дом. Его следует вовлечь в соответствующий круг до того, как он станет членом Палаты лордов. Три года — не очень большой срок; если мистер Фокс упустит эту возможность, ею воспользуются другие. Поэтому роман актрисы и принца был делом политическим.
— Мадам нет дома,— невозмутимо произнесла молодая женщина; никто бы не догадался о том, что присутствие знаменитого политического деятеля заставило ее сердце биться учащенно и пробудило в душе Армистед всевозможные надежды, поскольку она была убеждена в том, что мистеру Фоксу известно об отсутствии ее хозяйки, и именно поэтому он явился в такое время.
Мистер Фокс уже вошел в дом.
— Вероятно, я могу немного подождать?
— Я уверена, что мадам этого бы пожелала.
— И она, несомненно, пожелала бы, чтобы вы остались и побеседовали со мной.
— Быть вежливой с друзьями мадам — мой долг.
— Я уверен, вы всегда вежливы.
Миссис Армистед сделала реверанс и отвернулась, но он сказал:
— Вы обещали поболтать со мной.
— Не могу вообразить, сэр, чтобы человек вашего положения захотел поболтать со служанкой.
Он улыбнулся ей.
— А я считал вас женщиной... с воображением.
— Что вы хотите от меня, сэр?
— Прежде всего, вероятно, я хотел бы спросить вас, как может женщина с вашими способностями быть удовлетворенной местом служанки у актрисы.
— Я не говорила, что удовлетворена, сэр.
— О...
Он снова улыбнулся ей. Он обладал необычным обаянием. Она считала его самым интересным мужчиной, приходившим к ее хозяйке. Господин Чарльз Джеймс Фокс, умевший смутить короля, считавшийся самым блестящим политиком в парламенте, был соперником молодого мистера Питта, премьер-министра, лорда Норта. Он был не слишком привлекателен чисто внешне, поскольку в эту эпоху элегантности отличался неопрятностью. Сейчас она заметила жирные пятна на его камзоле; он был слишком полным, имел двойной подбородок и брюшко, не обременял себя бритьем. Она слышала, что он мог, не моргнув глазом, проиграть за ночь в «Бруксе» двадцать тысяч гиней. Но он был великим Чарльзом Джеймсом Фоксом, и его внимание взволновало женщину.
— Тогда, ручаюсь, при вашем нынешнем положении вы ищете лучшее.
— Разве не должен человек всегда искать чего-то лучшего?
— Вы столь же мудры, как и красивы.
Он приблизился к ней; хотя Армистед не отодвинулась, она дала понять выражением своего лица, что не ждет фамильярности с его стороны; на мгновение ее настроение испортилось —она испугалась, что он стремится к короткой физической близости с красивой служанкой, готовой обслужить мистера Фокса за полчаса и быть забытой. Но это не входило в планы миссис Армистед; как бы ни был знаменит мистер Фокс, ему не стоило питать ложные надежды. Он понял это и сказал:
— Присядем?
Она провела его в гостиную и с большим достоинством села поодаль от выбранного им кресла.
— Я вижу, вы слишком умны для того, чтобы мне имело смысл скрывать цель моего визита.
Она наклонила голову.
— Миссис Робинсон, похоже, скоро станет любовницей принца Уэльского,— продолжил Фокс.— Я уверен, вы понимаете значение этого.
— Понимаю.
— Принц молод и впечатлителен. Любовница может иметь большое влияние на романтически настроенного молодого человека. Важно, чтобы наследником трона руководили люди, способные принести ему благо.
— Такие, как мистер Чарльз Джеймс Фокс?
— Совершенно верно. Роман застыл на месте, да?
— Прошло уже много недель с того дня, когда Его Высочество увидел миссис Робинсон в «Зимней сказке», а они еще не встретились.
— Почему?
— Миссис Робинсон — весьма утонченная леди.
Миссис Армистед изъяснялась точно так, как это делала Утрата в самые романтические моменты.
— Она хочет стать любовницей принца, но не может признаться в этом даже себе. Она пишет ему длинные письма, говорит о его долге и призывает его принять во внимание свое положение.
— Если она будет продолжать в таком духе, скоро он обратит внимание на другую прелестницу.
— Да, сэр.
— Будет лучше, если это дело придет к своему логическому завершению.
— Лучше для кого, сэр? Для принца, миссис Робинсон или мистера Фокса?
Он посмотрел на нее с восхищением.
— Для всех троих. И, возможно... для миссис Армистед.
— Каким образом это затрагивает последнюю особу, сэр?
— Ее продвижение зависит от этого. Она неторопливо кивнула.
— Миссис Армистед, я был бы рад назвать вас моим другом.
— Простая служанка не заслуживает дружбы великого государственного мужа.
— Не такая уж она и простая, если меня не обманывает интуиция. А ведь именно интуиция — главное качество для государственного мужа.
— Чего вы хотите?
— Убедите вашу госпожу осчастливить принца и информируйте меня о ходе их романа.
— Почему я должна служить вам, а не моей госпоже, которая платит мне?
Он сунул руку в карман, и Армистед тотчас отпрянула от Фокса.
— Я не прошу денег. Я бы не взяла их. Он кивнул.
— Тогда,— сказал Фокс,— я отвечу на ваш вопрос. Вам следует служить мне, потому что вы не намерены оставаться в вашем нынешнем положении до конца вашей жизни. Это у вас, моя дорогая, должна быть служанка. И я уверен, что если я не ошибся в вашем уме, когда-нибудь так оно и будет.
Она встала; глаза ее блестели, но она не утратила своей невозмутимости.
— Я знаю,— сказал он,— что могу положиться на вас.
— Служить господину Фоксу — большая честь.
Он шагнул к ней. Она поняла, что он собирается обнять ее. Она снова остановила его своими глазами.
Он смирился с ее решением, и когда она проводила его до двери, он поклонился миссис Армистед так, словно перед ним была ее госпожа.
Когда карета увезла его, служанка ушла в свою комнату; она снова приложила к себе бело-серебристое платье.
Безумие! — подумала она. Я глупа, как наша актриса. Но, судя по его манерам и речи, он явно относится ко мне с уважением.
* * *
Вечером того же дня Фокс отправился в особняк Камберленда на Пелл Мелл, где его с радостью приняла герцогиня; он искренне радовался обществу этой очаровательной женщины, покорившей сердце герцога королевской крови и сохранявшей его привязанность благодаря тому, что была в двадцать раз умнее мужа. Одна из красивейших женщин Лондона — она была бы ею даже без своих знаменитых ресниц,— герцогиня также отличалась исключительным остроумием; ее шутки были недобрыми и часто обретали весьма грубую форму, но Фокс восхищался ею и уважал ее.