— И какого лиса! Значит, он ждет подходящего момента, чтобы утащить Утрату в свою нору?
— И я надеюсь, милорд, что ты достаточно уважаешь свой титул герцога, чтобы не присоединиться к терпеливой толпе.
— Что ты намерена делать в отношении Длинной Дэлли?
— Отныне с ней следует обращаться почтительно. Миссис Грейс Эллиот, одна из самых занятных и красивых молодых женщин Лондона! Она идеальна во всех отношениях. Старше его на три года — как леди Целомудрие. Ты заметил, что Его Высочеству нравятся женщины старше его? И она разительно отличается от Утраты Робинсон отсутствием всякой добродетельности.
— Когда начнется битва?
— Сегодня вечером, моя любовь. Не будем терять время. Не думай, что если ты не видишь происходящего рядом, то и другие тоже слепы. Уверяю тебя, многие замечают, что узы любви слабнут. Но она может причинить нам вред до своей полной отставки. И другие предложат ему своих кандидаток. Всегда лучше быть первым, моя любовь. Предоставь все мне.
Герцог был рад сделать это.
* * *
Утрата потеряла покой. Мистер Робинсон постоянно угрожал и требовал денег. Она предпочла бы, чтобы мать и ребенок жили с ней на Корк-стрит. Как это было бы здорово! Малышка обожала ее, миссис Дарби гордилась своей красивой дочерью; приходя к ним с дорогими подарками, Утрата была по-настоящему счастлива.
Затем она возвращалась назад на Корк-стрит, немного отдыхала и предоставляла себя в распоряжение миссис Армистед, которая готовила ее к вечернему приему гостей. Иногда ей безумно хотелось лечь в постель и остаться там. Но принц обладал неиссякаемым запасом энергии.
Утрата возвратилась от родных, отдохнула, позволила напудрить и нарумянить себя, надела розовое бархатное платье, и тут приехал принц.
Он рассеянно поцеловал ее, не сделав ей комплимента по поводу ее внешности; развалившись в кресле, он заявил, что прибыл только на час.
Она испытала разочарование, хотя совсем недавно мечтала о спокойном вечере. Она имела в виду тихий вечер с принцем.
— Я надеялась, что мы сможем побыть вместе... вдвоем... один вечер,— сказала Утрата.— Я хочу спеть тебе новую песню. Мы можем спеть ее дуэтом.
— В другой раз,— произнес он.
Она печально подняла глаза к потолку и слегка поджала губы, выражая этим смирение и сдержанность. Это вызвало у принца раздражение. Он предпочел бы открытое недовольство. Ему стала надоедать ее любимая роль жертвы.
Возникла пауза. Принц подумал о том, что это будет очень длинный час.
— Я видела сегодня маленькую Марию,— сказала Утрата.
— Надеюсь, она здорова.
— И весьма обрадовалась моему приходу. Она плакала, когда я уходила. Иногда я думаю...
Принц ничего не сказал.
— Я принесла большую жертву,— продолжила она.— Возможно, я совершила ошибку, оставив Марию. В конце концов я — ее мать. Наверно, она иногда думает... Когда-нибудь я расскажу ей, как я страдала из-за того, что не могла уделять ей столько времени, сколько уделяют своим детям другие матери. Надеюсь, она поймет.
Принц зевнул. Это должно было послужить предостережением.
— Да.
Утрата входила в роль. Она встала, поднесла руки к своему горлу и посмотрела перед собой. В ее глазах появились слезы.
— Мне пришлось принять тяжкое решение... отказ от мужа, ребенка... добродетели... я потеряла все.
— Я не знал,— сухо заметил принц,— что ты так сожалеешь об уходе от мужа.
— Он плохо обращался со мной, но все же был моим мужем.
— Тогда, может быть, мадам хочет вернуться к нему?
Сигнал опасности. Она изменила тактику.
— Я никогда не вернусь к нему. Ты должен знать это лучше, чем кто-либо.
— Однако ты говоришь так, словно жалеешь о том, что потеряла его.
Она подошла к принцу и обвила руками его шею.
— Ты... ты так красив... в тебе есть все, что можно требовать от принца. Можно ли обвинять женщину в том, что она не устояла перед тобой?
Эта тактика уже больше походила на правильную.
— Мой ангел,— произнес принц, однако он был по-прежнему немного рассеян.
— Пожалуйста, спой со мной.
— Не сейчас. У меня нет времени. Я зашел повидать тебя только на час.
— Раньше ты не спешил уйти.
— Я не хочу уходить. А если и хочу, то лишь из-за твоей проклятой меланхолии.
— Ты обещал мне не употреблять грубых слов.
— Я делаю это в твоем присутствии, лишь когда меня провоцируют.
— Провоцируют!
— О, Утрата, перестань играть королеву из трагедии. Ты пришла сюда по собственной воле. И этому можно положить конец.
Она помолчала, потом села за клавесин и заиграла. Даже ее музыка печальна, подумал принц. Как можно грустить, когда в мире столько причин для радости?
Она обернулась.
— Куда ты так торопишься? Или ты не хочешь сказать это?
— У меня нет причин скрывать мои поступки. Я направляюсь в Камберленд-хаус.
Камберленд-хаус! Ее туда не пригласили. Она знала, что они называли ее леди Целомудрие и смеялись над ней за ее спиной. Подумать только — когда-то герцог упорно преследовал ее, восторгался ею! Конечно, это герцогиня. Она испытывает ревность.
— Мой дорогой Георг, ты считаешь, что тебе стоит идти в Камберленд-хаус?
— Господи, что ты имеешь в виду?
— По-моему, герцогиня ведет себя не так, как подобает леди.
— Ей нет нужды подражать леди, Она — герцогиня...
— Тем не менее я считаю, что она немного вульгарна. И не хочу, чтобы ты говорил, как она.
— Мадам,— возмущенно сказал принц, — на протяжении восемнадцати лет мой отец обращался со мной, как с ребенком. Я не намерен позволять моей любовнице делать то же самое.
Любовница! Это ужасное слово всегда задевало ее. Она почувствовала, что ее глаза наполнились слезами. Они брызнули на красный бархат. Она надеялась, что они не оставят на нем следов. Платье было новым и слишком хорошим, чтобы отдавать его Армистед. Но она не могла сдержать слезы.
Принц заметил, что она плачет, и смущенно произнес:
— Тебе не следует пытаться командовать мною.
Она не могла отказаться от театральной игры; она еще не произнесла самые драматичные реплики. Поэтому сказала:
— Я рассердила тебя, но это не может остановить меня, когда я забочусь о тебе. Король и королева не хотят, чтобы ты ходил к Камберлендам. Это их возмущает.
— Значит, ты пользуешься доверием Их Величеств?