* * *
Ворвик-хаус разительно отличался от особняка мистера Уилсона в Богноре. Впрочем, возможно, дело было в том, что здесь соблюдался придворный этикет. Поэтому Ворвик-хаус напоминал Виндзор или Кью. Здесь тоже была гостиная королевы, где следовало сидеть с шитьем или с книгой. Бабушка опять принялась читать Шарлотте нотации. Принцессе пришлось следить за тем, чтобы у королевы всегда находилась под рукой табакерка. И выносить то бурные ласки, то упреки Старых Дев.
Даже море не могло служить наградой за такие мучения.
В Ворвик-хаус упиралась узкая дорожка; внешний вид этого места совершенно не намекал на то, что в доме тщательно соблюдаются все придворные церемонии. Правда, у ворот всегда стояли двое часовых, однако эту картину можно было увидеть и в каком-нибудь старинном, мрачном поместье.
— Шарлотта, ты слишком много шумишь. Мне кажется, ты нередко забываешь о своем положении, — постоянно сетовала ее бабушка. — Перестань вертеться, дитя мое. Как же ты неуклюжа! Право, у тебя манеры деревенской девчонки.
Ей невозможно было угодить. Даже дочери жаловались на сварливый нрав королевы.
— Бедную маму замучил ревматизм, — вздыхала Амелия, которая сама постоянно болела и жалела тех, кто оказывался в подобном положении.
Новости о своей матери Шарлотта узнала от теток.
— Я думаю, ты ее вскоре увидишь, — прошептала принцессе тетя Мария. — Мне кажется, король собирается ее принять.
— Но почему с ней обошлись так жестоко? — воскликнула Шарлотта.
— Тсс! Есть вещи, которых ты пока не в состоянии понять. Поймешь потом, попозже.
Шарлотту это бесило, однако она знала: если возмутиться, то тебе вообще ничего не скажут. Поэтому приходилось скрывать нетерпение и сдерживаться изо всех сил. Девочка была на верху блаженства из-за того, что вскоре увидится с матерью.
Мария же рассказала Шарлотте, что ее дедушку, герцога Брауншвейгского, убили в Йене.
— Во всем виноват этот ужасный Наполеон Бонапарт, — вздыхая, проговорила тетя Елизавета. — Он властвует над Европой. Подумать только, он намеревался вторгнуться в Англию! Слава богу, лорд Нельсон воспрепятствовал этому.
Шарлотта была прекрасно осведомлена о действиях Наполеона. Такие уроки она усваивала моментально. Принцесса хорошо понимала, чем ее страна обязана лорду Нельсону и как все горевали, когда он несколько лет назад погиб в Трафальгарской битве.
А теперь злой Наполеон убил ее дедушку... ну, не сам, конечно, а его солдаты... Бедная мама, она, должно быть, очень переживает, ведь она любила отца. Однажды мама призналась Шарлотте, что ни одного мужчину так не любила, как своего отца. Хотя... насчет мамы никогда ничего нельзя сказать наверняка, ведь она так экстравагантно выражает свои чувства. То заявляет, что больше всех на свете любит Шарлотту, то у нее главный любимчик Уилли Остин или Уиллкинс — так она его называет. И все же, мама, наверное, расстраивается из-за гибели дедушки.
— А еще, — продолжала Елизавета, — в Англию приехала твоя бабушка, герцогиня Брауншвейгская.
— Мне можно будет с ней увидеться?
— Разумеется. Твоя мать позволила ей поселиться в Монтэгю-хаусе, а сама переехала в Кенсингтонский дворец.
В Кенсингтонский дворец! Но тогда маму наверняка допустили ко двору. Следовательно, она больше не в опале...
* * *
Вскоре Шарлотту ждал еще один сюрприз. Принц Уэльский прислал за ней и за леди Клиффорд в Вортинг свою карету, чтобы они приехали в Брайтон, побывали в «Павильоне» и полюбовались на парад его войск.
Шарлотта пришла в восхищение. Сначала принц подарил ей тележку и четырех пони, а теперь прислал за ней свою карету! Наверное, все это снова устроила миссис Фитцгерберт, но какая разница? Наконец-то она, Шарлотта, получила возможность узнать собственного отца. А если по возвращении в Карлтон-хаус ей позволят навещать маму, она сможет насладиться любовью обоих родителей. И кто знает, вдруг в один прекрасный день они забудут о своих разногласиях и вспомнят о самом важном, что их объединяет, — о своей дочери.
Наверное, это были лишь грезы, однако Шарлотте они нравились, и, проезжая в его роскошной карете, на козла которой сидел величественный кучер в красно-зеленой ливрее, по проселочный дорогам, нередко пролегавшим по берегу моря, Шарлотта чувствовала, что у нее есть все основания верить в исполнение своей самой заветной мечты. Белое муслиновое платье, в которое нарядили принцессу, было совершенно очаровательным; Шарлотта долго не хотела его надевать, доказывая миссис Гагариной, что оно непременно запачкается к концу дня, однако миссис Гагарина все-таки настояла на своем. Принц наверняка хочет, чтобы дочь предстала перед ним в наилучшем виде. А Шарлотта, с нежностью добавила Луиза, выглядит просто как картинка — ей так идут белые оборки и рюшки, а голубые ленты на соломенной шляпе подобраны точно в тон глазам.
— Неужели я хорошо выгляжу? — Шарлотта покружилась перед; зеркалом, представляя себе одобрительную улыбку отца.
— Господи! — воскликнет он. — Да у меня прехорошенькая дочь!
Лошади не спеша въехали в Брайтон. Это было удивительное место; здесь в воздухе было разлито ликование. Тут безраздельно царил принц Уэльский; он превратил убогий рыбацкий поселок в самое элегантное место во всей Англии — следом за Лондоном, разумеется. Однако Брайтон настолько отличался от столицы, что его даже нельзя было считать соперником Лондона. Здесь все выглядели счастливыми; леди щеголяли в модных нарядах, а костюмы джентльменов вызывали восторженные вздохи. Повсюду чувствовалось влияние Браммеля и принца Уэльского.
Шарлотта приехала в Брайтон в день рождения принца; для брайтонцев это был великий день. Принцу исполнилось сорок пять лет, и жители городка решили это как следует отпраздновать. Улицы были завешены флагами, дети держали в руках букеты цветов, отовсюду слышались верноподданнические крики.
Едва карета показалась на улице, толпа закричала:
— Боже, благослови малютку принцессу!
— Помашите им рукой, — прошептала леди Клиффорд. — Наклоните голову. Улыбнитесь. Покажите, что вы цените их внимание.
Шарлотта принялась бешено махать руками и одарять всех лучезарными улыбками.
— О Господи! — вздохнула леди Клиффорд. — Ведите себя сдержанней. Не забывайте, вы же принцесса.
— Принцы и принцессы, короли и королевы всегда должны ублажать свой народ, — молвила Шарлотта тоном епископа, и леди Клиффорд вздохнула еще удрученней.
И вот они подъехали к великолепному «Павильону», на лужайке перед ним играл оркестр. Шарлотта выпрыгнула из кареты. Сколько раз леди Клиффорд предупреждала принцессу, что надо подождать, пока ей помогут выйти из экипажа, и ступать на землю изящно, грациозно! Однако Шарлотта была слишком возбуждена, чтобы помнить ее наставления.
Она увидела отца. Он был в форме своего полка, на поясе, охватывавшем талию, сверкали бриллианты. Отец сиял от счастья — как обычно в таких случаях. И поскольку брайтонцы так пышно праздновали день рождения принца — впрочем, они всегда оставались ему верны, как бы ни падала его популярность в Лондоне или в других местах, — он был готов обворожить всех, в том числе и свою дочь. Принц нежно обнял Шарлотту; в глазах его блестели слезы... но может быть, все это было рассчитано на публику?