— Я не совсем уверена, что решила принять ваше предложение.
— Даже при возможности играть рядом с Кемблом за три фунта в неделю?
— Благодаря Райдеру я стала актрисой.
— Не будьте идиоткой, мисс. Театр — это серьезный бизнес, и здесь нет места излишней чувствительности.
— Я не уверена в том, что согласна с вами.
— Вот именно за это я и люблю вас, Дороти, — мне всегда приходится вас убеждать!
— Вам еще ни в чем не удалось убедить меня.
— Все впереди, — пообещал он. Вошла миссис Дэйли. Он сказал:
— Дорогая, мисс Фрэнсис хочет поступить в Смок-Али.
— Конечно, — ответила она. — Кроу-Стрит долго не протянет.
Присутствие миссис Дэйли успокаивало. Дэйли благоговел не столько перед ней, сколько перед ее деньгами, а у нее хватало ума крепко держать в руках кошелек, поскольку это был единственный способ удержать и мужа. Все будет в порядке, уверяла себя Дороти. Ведь рядом есть миссис Дэйли.
Грейс была в восторге. Смок-Али — прекрасный поворот в карьере. Дороти получила возможность играть, и ее репутация заметно упрочилась. Дэйли сдержал свое слово и дал ей несколько хороших ролей. Пользовавшаяся успехом готическая новелла Уолпола «Замок Отранто» была поставлена под названием «Граф Нарбоннский», Кембл исполнял заглавную роль, а Дороти играла Аделаиду. Дублинские театралы ломились на спектакль, и все в один голос говорили о великолепной игре юной мисс Фрэнсис.
Однажды после спектакля, не успела она уйти со сцены, окрыленная успехом, Дэйли послал за ней, попросив прийти к нему в кабинет. Кроме него в кабинете никого не было.
— Да, — начал он, — Райдер не знал, как надо обращаться со своими актрисами. Не то, что Дэйли. Благодарны?
— Действительно благодарна. За хорошую роль.
Он положил руку ей на плечо, у него была привычка непременно дотрагиваться до своих актрис, когда они оказывались рядом с ним. Дороти попыталась незаметно сбросить руку, но он улыбнулся, прекрасно понимая ее намерения.
— Вы не проявляете своей благодарности, — посетовал он.
— Я уже поблагодарила вас, чего же еще вы ждете?
— Большей благодарности.
— Чем еще может отблагодарить артистка, как не хорошей игрой?
— Есть много разных ролей, Дороти, дорогая, и
если вы хотите добиться успеха, вам придется научиться искусно играть их все.
— Я надеюсь, что вы предложите мне еще не одну хорошую роль, — ответила она непринужденно.
— Великолепные роли, моя прелесть. И поскольку вы не только чертовски привлекательны, но и умны, вы сыграете их с блеском.
— Я сделаю все, что смогу, а теперь я хотела бы пожелать вам спокойной ночи.
Она повернулась, чтобы уйти, но он загородил дверь.
— Я посылал за вами не для того, чтобы услышать вежливое: «Спасибо за хорошие роли, сэр».
— Тогда зачем же?
Он схватил ее за плечи, его сила испугала Дороти.
— Для начала поцелуй меня, — сказал он. Она отвернулась.
— Я не в восторге от такого предложения.
Он запрокинул ей голову таким резким движением, что она вскрикнула от боли. Он рассмеялся и насильно поцеловал ее в губы. Она сопротивлялась, старалась вцепиться ему в волосы, но была бессильна против него. Она прошептала:
— Я слышу шаги. Кажется, это миссис Дэйли.
Он держал ее, прислушиваясь. Действительно, были слышны шаги. Никто из них не был уверен, что это миссис Дэйли, но он не мог себе позволить ошибиться. Она воспользовалась его замешательством, оттолкнула его, мгновенно открыла дверь и убежала.
Она была потрясена. Это не было неожиданностью. Если бы не присутствие в театре миссис Дэйли, ей грозила бы реальная опасность. Она получила прекрасную возможность показать свой актерский талант, она может это сделать только в Смок-Али. Если она уйдет из театра, куда ей деваться? Некуда. Ехать в Англию? Сможет ли актриса — никому не известная там — надеяться на успех? Впереди она видела только нужду и беспросветное существование всей семьи.
Она хотела поговорить об этом с Грейс и Эстер, но что здесь обсуждать? Грейс была бы в ужасе, это именно та ситуация, которой она всегда больше всего боялась, и что она сможет посоветовать? Оставалось только либо уехать в надежде найти работу, но куда? — либо продолжать работать в Смок-Али и бороться с Дэйли. Нечего обсуждать, дело ясное. Надежду на успех вселяло только присутствие миссис Дэйли, именно с ней Дороти связывала свои надежды.
В кабинете Дэйли супруги выясняли отношения.
— Я не позволю вам волочиться за каждой юбкой в театре, — сказала миссис Дэйли.
— Но, дорогая, это же преувеличение.
— Пусть будет так. Я не позволю вам волочиться за одной из наших актрис.
— Глупости. Я должен поддерживать дружеские отношения с актрисами. Вам ведь известно, какие они чувствительные. Они нуждаются в постоянном внимании.
— Оставьте это лучше для меня.
— Дорогая, вы — умнейшая женщина на свете, но на этот раз вы ошибаетесь. Я никогда не думаю ни об одной женщине, кроме вас.
— Продолжайте в том же духе.
Без миссис Дэйли он мог бы наслаждаться жизнью. Дела шли весьма неплохо; зрители охотно ходили на спектакли, в которых играли Дороти и Кембл. У него было на примете несколько хороших женских ролей, а будучи деловой женщиной, миссис Дэйли не всегда возражала против того, чтобы они доставались Дороти, утешаясь тем, что сама играет лучшую или, может быть, не менее стоящую роль. Она не для того вложила свои деньги в это предприятие, чтобы оставить их без присмотра. Театр Смок-Али должен принести деньги им обоим и славу — ей. Она не считала это требование чрезмерным, ибо даже ее злейшие враги вынуждены были признать, что она хорошая актриса.
Она была вынуждена постоянно не спускать с Ричарда глаз: он не старался пропустить ни одной юбки. И на следующий же день она услышала, как мать одной молоденькой еврейки из Италии умоляла его прекратить преследовать ее дочь.
— Что вам нужно от моей дочери, — кричала она, — если у вас самого жена — красавица?
Это было одновременно и унизительно, и обременительно, однако в ее собственных глазах Ричард был столь привлекателен, что, по ее мнению, большинство актрис должны были считать его неотразимым. Его реальная власть над их судьбами была очень велика, и в Зеленой Комнате шептались о том, что едва ли найдется в труппе хоть одна женщина, не соблазненная им.
Между тем была в труппе одна особа, которая не принимала его ухаживаний, чем приводила Дэйли в бешенство. Неужели она считает себя такой неотразимой, что позволяет себе смеяться над ним? Он твердо решил показать ей, что не намерен быть предметом насмешек; время шло, и он не мог думать ни о чем, кроме Дороти, уверенный в том, что рано или поздно сделает ее своей любовницей.