— Я получила приглашение от Дэйли, — сказала она Эстер.

Эстер взяла письмо, прочитала его и даже присвистнула.

— Ты поедешь?

— А как ты сама думаешь?

— Я все знаю, но такое приглашение! Детям нужна новая обувь, а все дорожает. Пожалуйста, подумай получше.

— Не надо.

— Мне кажется, он хотел увидеть Фанни.

— Этого никогда не будет.

— Я слышала, что дела у него идут очень плохо. Филипп Астли организовал труппу в Амфитеатре, и все теперь ходят туда.

— Так ему и надо.

— Наверное, он рассчитывает, что ты поможешь ему поправить дела.

— Пусть рассчитывает.

— Но такие деньги...

— Меня это совершенно не волнует, к тому же Уильям мне никогда не разрешит.

Эстер поморщилась. Она не очень любила Уильяма. Ей хотелось бы жить вместе с девочками в Питерсгем-лодж, ей казалось, что Дороти и Уильям пренебрегают ими, оставляя жить отдельно в маленьком домике.

— Может быть, Уильяму нужны деньги? — предположила она.

— Какая глупость! — воскликнула Дороти. — Они его совершенно не волнуют.

«Так ли это, — думала Эстер. — Ее сестра, имеющая прекрасные заработки, могла избавить от заботы о деньгах любого мужчину, даже королевского сына, тем более что они всегда в долгах, и Уильям — не исключение».

Дороти навестила детей и выслушала жалобы Фанни. Когда она сможет начать выступать? Почему так долго ждать? Не забыла ли мама, что ей уже четырнадцать? Доди и Люси хотели, чтобы Дороти рассказала им, какие новые слова говорит Георг, и про Генри. Она провела с ними около часа и уехала.

Дэйли повторил приглашение, умоляя ее не отказываться, но она разорвала его письмо. Даже если бы она умирала с голода, она никогда не вернулась бы к этому человеку...

Герцог решил, что Питерсгем-лодж мал для его увеличивающейся семьи — Дороти ждала третьего ребенка — и продал его, планируя переезд в другой дом, но пока они продолжали там жить, ибо Уильям снял его в аренду. Предложение отца перебраться в Буши-хаус он принял с огромным удовольствием и тотчас же им воспользовался.

Он попросил Дороти съездить вместе с ним посмотреть новый дом, и она с радостью согласилась. Она всегда была счастлива, когда могла разделить с ним такие маленькие семейные радости, а дом просто восхитил ее. Он был расположен вблизи Хамртон-Курт в Буши-парк, и этот парк мог быть прекрасным местом для детских игр. К этому времени маленький Георг превратился в шустрого мальчишку, который любил всюду совать свой нос.

— Георгу нужно очень много места, — смеясь, говорила Дороти.

Дом был действительно великолепен. Красивых очертаний, из красного кирпича, он был построен во времена Уильяма и Мэри, к центральному, более высокому зданию, были позднее пристроены два симметричных крыла.

— Пойдемте, я хочу вам показать, — сказал Уильям, взволнованный, как мальчишка, и сильно напоминающий маленького Георга, в тот момент, когда повел ее осматривать дом и парк.

Она пришла в восторг от прелестной столовой с прекрасным лепным потолком и пилястрами, поддерживающими его. В одном из боковых флигелей располагался большой бальный зал, во втором — часовня. Это наш новый дом, говорил Уильям, и он надеется, что здесь они будут так же счастливы, как и в Питерсгем-лодж.

— Отец подарил мне этот дом потому, что назначил меня лесничим Буши-парк, это просто великолепное место.

— Прекрасно! — воскликнула Дороти. — Именно о таком доме я всегда мечтала! Правда, потребуется целое состояние, чтобы его обставить.

— Не волнуйтесь, я позабочусь об этом, — ответил он беззаботно. Но этот ответ мгновенно вызвал ее тревогу, потому что он не имел ни малейшего представления о деньгах. И это при том, что был еще дом на Сомерсет-стрит, которым она пользовалась, когда работала, и его апартаменты в Сент-Джеймсе; кроме того, они содержали дом, где жили Эстер и девочки, и вот теперь новый дом — Буши. Платить за все придется очень много, но в такой день ей не хотелось думать о деньгах. Буши с его прекрасной планировкой, разнообразными комнатами, очаровательный и достаточно просторный, идеально подходил для большой семьи. Он должен понравиться детям.

Она сказала себе: «Я знаю, что буду счастлива здесь».

ГОРЕ МИССИС СИДДОНС

И она действительно была счастлива в Буши. Вскоре после того, как они там поселились, она родила девочку, которую назвали Софи. Ей было радостно отдыхать после родов, она сидела в парке, держа на коленях новорожденную дочку и наблюдая, как мальчики играют на лужайке. Маленький Георг становился все больше и больше похож на своего дядю, принца Уэльского. Он прогуливался по парку, наслаждаясь тем вниманием, с которым наблюдали за ним няньки, родители и младший брат. «Не спускайте глаз с Георга, он вдвое сильнее своих ровесников и большой проказник», — такое предостережение звучало в Буши постоянно. Он был настолько сильным, что Уильям совершенно серьезно признавался, что когда они затевали борьбу, ему приходилось обороняться. Малыш Генри с восторгом наблюдал за братом.

«Если бы мы могли прожить так до конца наших дней», — думала Дороти. Однако им постоянно не хватало денег, и поскольку Уильям не слишком серьезно вникал в финансовые дела, Дороти приходилось быть предельно внимательной.

Ее брат Георг не был счастлив в браке. Мария, его жена, сделала значительно более удачную театральную карьеру, постоянно его этим укоряла и изменяла ему. Он часто оказывался без денег и прибегал к помощи Дороти, что было вполне естественно. Другой ее брат, Фрэнсис, который служил в армии и, как казалось Дороти, был хорошо и надежно устроен, наделал долгов и тоже обратился к сестре: зная ее преданность семье, а также, сколько ей платят за один спектакль, он был абсолютно уверен, что она не оставит его в беде. Что ей оставалось делать? Как объяснить им? Конечно, она должна была сказать: да, я зарабатываю много, но у меня и семья не маленькая. Даже Уильям то и дело выражал неудовольствие по этому поводу. Однако она должна была со всем этим справляться.

Она ни на минуту не переставала думать о своих дочерях и о том, что они должны быть обеспечены приданым. Она решила, что каждая получит по десять тысяч фунтов; именно такого приданого, не меньше, ей казалось, будут от нее ждать: она была знаменитой актрисой и любовницей принца. Никто никогда не понял бы, как трудно ей достаются деньги, как нелегко скопить их, несмотря на то, что на себя она тратит совсем немного.

И все-таки она была счастлива в Буши. Счастливее, чем когда-либо раньше, не уставала она повторять себе. Если бы можно было сохранить все это до конца жизни... Этот чудесный дом, подрастающие дети — мне ничего другого не надо. Семейная жизнь была счастливой, ее ничто не омрачало. Если бы только она могла посвятить себя семье! Разве не об этом все время мечтала ее мать, разве не это она научила их любить более всего?