В модных клубах заключались пари. Станет ли герцог Йоркский когда-нибудь королем Англии? Один день «фаворитом» бывал король, на следующий – герцог.
В тот год Уильям опять решил вывезти свою жену за границу. Некоторых членов семьи он взял с собой. Они посетили все старые места, нанесли визит матери Аделаиды, королеве Вюртемберга, и Иде в Генте. Уильям от души наслаждался поездкой и нашел, что воды в Эмсе полезны ему.
Когда до него дошли сообщения о болезни короля и герцога Йоркского, он осознал все масштабы того, что это может означать для него. Уильям обсудил это с Аделаидой.
– Понимаешь, – сказал он, – я всегда считал, что Фред станет королем в случае смерти Георга. И между нами небольшая разница в возрасте. Если говорить точно, то два года. Но если они оба уйдут…
– Ты станешь королем, Уильям.
– Король Уильям, – повторил он.
В его глазах было странное выражение. Он начал понимать, что честолюбие – великая сила.
– Я никогда, в общем-то, не думал о том, что Георг может умереть. Вся моя жизнь прошла при нем. Первым человеком, чье присутствие я осознал, был Георг. Мы большие друзья, Аделаида.
– Я знаю о твоей любви к королю. Уильям кивнул.
– Да, Георг был мне хорошим братом.
– И есть.
– Но он болен, ты должна это понять. Он не может жить вечно, и Фред тоже больной человек… и если он уйдет… о Боже, Аделаида, я стану королем.
Такая его реакция казалась странной. Он всегда знал, что существует вероятность того, что однажды может стать королем. Но эта вероятность приближалась и теперь казалась почти реальностью.
– Понимаешь, Аделаида, они оба больны. Там, дома, задаются вопросом о том, кто умрет первым. Понимаешь, Аделаида?
Ее встревожило волнение в его голосе, и она заметила дикий взгляд его глаз.
– Это может произойти… скоро. Возможно, происходит сейчас… Аделаида, возможно, даже сейчас…
– Если бы было так, ты бы быстро услышал, – сказала она ему спокойно. – Король болен уже так давно и поправлялся так много раз. То же самое происходит и с герцогом Йоркским.
– Но говорят… Ты только представь себе, Аделаида. Король Уильям.
– Тебе будет больно, если Георг умрет, – сказала она. – Мне тоже. Он был хорошим братом нам обоим.
– Да, да, да. Я люблю Георга. Но… – потом он медленно улыбнулся. – Аделаида, – продолжал он. – Я думаю, что сейчас нам нужно быть в Англии.
Она полностью согласилась с ним, но у нее возникло странное беспокойство. Аделаида никогда не видела его таким раньше. Она хорошо знала его – простой человек, заботящийся о своей семье в Буши, живущий довольно скромно для человека его положения, играющий в «папессу Иоанну» по-маленькой. Такая жизнь устраивала его.
«Я буду чувствовать себя неловко, если когда-нибудь случится так, что ему придется надеть корону», – подумала она.
* * *
Когда они вернулись в Англию, то нашли положение дел почти таким же, как в момент отъезда. Король болел и поправлялся, герцог Йоркский несколько раз был близок к смерти, но поправлялся и строил себе новый дом в Сент-Джеймссе.
Казалось, что эта новость не привела Уильяма в уныние. Аделаида надеялась, что он помнит о том, что любит своих братьев.
В семье все было хорошо. София, леди Сидней, назвала свою дочь Аделаидой – так что теперь трое внучек Уильяма носили ее имя. Это было приятной данью уважения Аделаиде.
Дела семьи Фицкларенсов всегда могли поглощать все внимание Уильяма, и Аделаида разделяла его любовь к семье. Ее радовал также тот факт, что Уильям перестал размышлять о возможности стать королем.
Зима выдалась ужасно холодной, и в январе герцог Йоркский серьезно заболел. Он так распух от водянки, что не мог вылезти из кресла. И однажды, укутанный в старый халат грязно-серого цвета, который не снимал все последние недели, он сидел и, казалось, спал. Когда его слуги, встревоженные долгим молчанием, подошли, чтобы спросить, не нужны ли они ему, то обнаружили, что он мертв.
* * *
Когда известие о смерти Фредерика принесли королю, он впал в глубокую меланхолию. Фредерик был его любимым братом, и его захлестнула волна воспоминаний детства. Именно Фредерик помогал ему в его тайных любовных свиданиях с фрейлинами в Кью-Гардене, именно Фредерик стоял на страже на острове Ил-Пай, когда он бывал там с Пердитой Робинсон. Фредерик поддерживал его во время всех его неприятностей с Марией. Не было двух братьев более близких, чем они.
И теперь Фред ушел, хотя и был на год младше, чем он. Это давало серьезный повод для грусти. Он постоянно разговаривал с леди Конингхэм, которая угрюмо слушала его. Она сердилась, потому что лорда Понсонби отправили в Бразилию.
* * *
День, когда проходили похороны, выдался самым холодным даже из всего периода морозной погоды. Король, несомненно, искренне горевал, однако люди заметили, что герцог Кларенс находился в очень возбужденном состоянии. Конечно, он сделал очень большой шаг к трону, став престолонаследником, и по внешнему виду короля можно было сказать, что ждать ему придется недолго. Но, как говорили зрители, он, конечно же, мог бы соблюдать приличия и сдержать свое возбуждение.
– Черт возьми, – произнес Кларенс громким шепотом, – холод пронизывает до костей. – И, повернувшись к герцогу Суссекскому, продолжал: – Это событие должно привести к изменению в обращении со мной… с тобой тоже. Нет никаких сомнений.
Секретарь по внутренним делам Пил шепнул своему коллеге, который посинел от холода:
– Снимите свою треуголку и встаньте на шелковую оторочку. Будет хоть небольшая защита от ледяных камней.
– Это прикует некоторых из нас к постели, – шепнул Кларенс. – Увидите, за похоронами последует ряд смертей. Такой… убийственный холод.
Не посмотрел ли он с надеждой на короля? – спрашивали себя люди.
Что случилось с Кларенсом? Его считали добрым простаком, и не ослепил ли его блеск близкой короны, лишив всех привязанностей к семье?
Король открыто плакал. Но ведь ему всегда легко давались слезы. И тем не менее на сей раз они были искренними, а когда зазвонили колокола, он закрыл лицо руками.
– Я чувствую себя так, будто в сердце мне вогнали гвозди, – сказал он герцогу Ратлендскому. – Он был моим самым близким другом и братом. В молодости мы были неразлучны, и когда мой отец отправил его в Германию, мы были безутешны. Считали это величайшей трагедией нашей жизни, а когда он вернулся, все стало, как прежде. Мир, в котором нет Фредерика, лишился для меня своего очарования.
Как только закончились похороны, король тут же уехал в Брайтон, потому что, как он объяснил, хочет отгородиться от мира, а лучше всего это можно сделать там.