Он сел на предложенный ему стул напротив стола, за которым вновь разместился лорд Розбери.
— Еще раз благодарю вас за то, что пришли. Надеюсь, Стэнхоуп сказал вам, что дело срочное.
— А что случилось? — спросил маркиз. — Неужели разразилась война в Европе или русские вторглись в Индию?
— К счастью, ничего подобного не произошло, — с улыбкой ответил лорд Розбери. — Просто мне нужна ваша помощь в Сиаме [1] .
— В Сиаме? — удивленно воскликнул маркиз. — Но мне казалось, что там уже все в порядке.
— Так оно и есть… или будет очень скоро, — поправился лорд Розбери. — И тем не менее я просил бы вас отправиться в Бангкок с миссией доброй воли.
Маркиз откинулся на стуле и расхохотался.
— Должен вам заметить, Арчибальд, что вы — человек совершенно непредсказуемый. Я мог бы ожидать, что вы попросите меня поехать в Париж или Каир, но никак не в Сиам.
Глаза лорда Розбери заискрились весельем. Он поудобнее уселся на стуле и продолжал:
— Я вовсе не жду, что вы сломя голову поспешите туда. Может быть, вы отправитесь на своей яхте (насколько я понимаю, сейчас она обрастает ракушками от бездействия)? Это будет вполне комфортабельное путешествие. Вы могли бы бросить якорь там, где в прошлом году французам удалось разместить свои канонерки.
— Я слышал об этом, — заметил маркиз. — Тогда по этому поводу было много шума. Однако мне казалось, что, после того как мы послали туда парочку военных кораблей, все утихло.
— Это правда, — вынужден был согласиться лорд Розбери. — Как я и ожидал, Вивьен, вы на редкость хорошо информированы.
Воцарилось молчание. Некоторое время министр внимательно изучал красивого молодого человека, сидевшего напротив него, и вдруг сказал:
— Почему вы, с вашими обширными знаниями и недюжинными способностями, не хотите играть более заметную роль в политике? Вы нам очень пригодились бы.
Маркиз улыбнулся, и с его лица наконец исчезло несколько хмурое выражение, с которым он вошел в кабинет лорда Розбери.
— Наверное, ответ прост, — произнес он полушутливо. — Дело в том, что, на мой взгляд, тягучие речи, произносимые в палате лордов, так же скучны, как и их авторы.
Лорд Розбери засмеялся:
— Ну хорошо, я не буду пытаться привлечь вас в парламент, если вы поможете мне, как делали уже неоднократно, вне его стен.
— Так вы действительно хотите, чтобы я отправился в Сиам немедленно?
— Если у вас нет возражений, — ответил лорд Розбери. — Впрочем, я, кажется, догадываюсь о причинах вашей неохоты. Она действительно так обворожительна?
— О да!
Отвечая министру, маркиз подумал, что леди Брэдуэлл и в самом деле очаровательна. Эта молоденькая вдова была самой прелестной женщиной из всех, кого он когда-либо встречал.
Обычно его любовные истории — многочисленные и страстные — длились недолго. Рано или поздно маркиза начинало утомлять их однообразие.
В свои тридцать три года он все еще оставался холостяком по той простой причине, что до сих пор не встретил женщину, с которой захотел бы навеки связать жизнь.
В подавляющем большинстве амурных историй маркиза вопрос о женитьбе вообще не стоял.
Самые блестящие и остроумные светские красавицы, которые с лестной для маркиза настойчивостью пытались привлечь его внимание, оказывались — по мере того как он ближе узнавал их — поразительно одинаковыми, и вскоре их пустые разговоры и примитивные взгляды утомляли его настолько, что он начинал зевать.
— Побойся Бога, Вивьен! — воскликнул ближайший друг маркиза Гарри Прествуд не далее как неделю назад. — Чего, черт возьми, ты хочешь? Чего ищешь? И если уж на то пошло, в чем провинилась перед тобой Дейзи?
Гарри имел в виду леди, единодушно признанную первой красавицей. Как и множество других женщин, она отдала свое сердце маркизу.
У графини был снисходительный муж, предпочитавший жить в деревне, а не в Лондоне, и после десяти лет брака закрывавший глаза на развлечения своей жены, коль скоро они не задевали его доброго имени.
У маркиза была устойчивая репутация беспутного малого, более подходящая для эпохи правления Георга IV, а не королевы Виктории. Даже если женщина всего-навсего появлялась с ним в обществе, этого было достаточно для возникновения всевозможных сплетен.
Зная это, сам маркиз был очень осторожен, ибо понимал, что и он, и Дейзи слишком известны в свете, а значит, как только их связь будет замечена, она, несомненно, вызовет сенсацию.
А вот Дейзи настолько потеряла голову от любви к маркизу, что о них начали судачить. Наконец маркиз, раздосадованный бесконечными фривольными намеками друзей и обилием сплетен, распускаемых злыми языками, решил положить конец затянувшейся и начавшей утомлять его связи.
При желании маркиз мог вести себя весьма решительно и даже быть безжалостным. Как только он приходил к какому-либо решению, его уже не могли поколебать ни слезы, ни упреки, ни мольбы.
— Как ты смеешь так поступать со мной? — вскричала Дейзи, когда маркиз объявил ей, что, по его мнению, они должны видеться гораздо реже.
— Боюсь, ничего другого нам не остается, — ответствовал маркиз.
— Но я люблю тебя! — упорствовала Дейзи. — Я тебя просто обожаю. Мне и в голову не могло прийти, что я способна на такую любовь.
— Это, конечно, очень лестно, — произнес маркиз, — но тем не менее ты не можешь погубить свою репутацию. Что скажут в свете? Что подумает принц?
Дейзи застыла в безмолвном отчаянии. Ее прекрасные голубые глаза наполнились слезами. Казалось, она все еще не могла понять, что маркиз всерьез решил отказаться от нее.
— При чем тут принц? — наконец спросила она. — Ты прекрасно знаешь, что он никогда не скажет обо мне дурного слова.
— Вчера за обедом принцесса спросила меня явно с намеком, когда твой муж возвращается в Лондон, — продолжал маркиз.
Дейзи промолчала.
Она понимала, что восстановить против себя принцессу означало бы погубить себя в глазах общества. И хотя Дейзи не думала, что красавица Александра может стать ее врагом, тем не менее она никогда не вела себя настолько дружелюбно, как того хотелось бы Дейзи.
Маркиз, осознавая, что сумел задеть чувствительную струну в сердце любовницы, спокойно продолжал:
— Я хотел бы поблагодарить тебя, Дейзи, за то счастье, что ты принесла мне. Надеюсь, мы навсегда останемся друзьями.
Произнося эти слова, маркиз понимал, что говорит неискренне, но что еще он мог поделать?
Правда заключалась в том, что его не беспокоила репутация Дейзи, а просто графиня, как это часто случалось, уже не привлекала маркиза так, как в начале их знакомства.