— Жаль, что не могу сказать того же.
Улыбка не стала шире и не исчезла. Она не изменилась. Будто у Серефины было не лицо, а отлично сделанная маска. Я на мгновение подняла взгляд к ее глазам. Они не пытались меня засосать, но в них была энергия, горящая очень глубоко, и она пробивалась на поверхность, как огонь из закрытого очага: сдвинь одно полено, и пламя вырвется наружу и пожрет все вокруг. Я не могла определить ее возраста — она мне не давала этого сделать. Я еще ни разу не встречала никого, кто мог бы мне помешать. Обдурить, прикинувшись моложе, — да, но не остановить меня взглядом.
Она повернулась и вошла в дверь. Жан-Клод помог ей подняться по ступеням, будто ей это было нужно. Отстраненность от потери крови проходила, я возвращалась в реальность и оживала и хотела, чтобы так это и осталось. Может быть, дело было в тепле руки Джейсона, которое я ощущала. В его вспотевшей ладони. В его реальности. Мне вдруг стало страшно, а ведь Серефина еще ничего со мной не делала.
В доме перетекали призраки, вливаясь и выливаясь в дверь, проскальзывая сквозь стены. Когда видишь, как они выныривают из дерева, ждешь звука вроде хлопнувшей пробки, но они были абсолютно бесшумны. Нежить звуков не производит.
Призраки отскакивали от потолка, словно надутые гелием шары, разливались по стенам за троном, как окрашенная молоком вода. Возле свеч они становились прозрачными, как пузыри.
Серефина села на угол трона, Магнус свернулся на подушках у ее ног. В его глазах сверкнула злость — на одно мгновение. Ему не нравилось быть игрушкой Серефины. Я записала еще одно очко в его пользу.
— Сядь подле меня, Жан-Клод, — сказала Серефина, показав рукой на подушки напротив Магнуса. Да, это была бы интересная пара.
— Нет, — ответил Жан-Клод. И в этом единственном слове было достаточное предупреждение. Я медленно отпустила руку Джейсона. Если начнется драка, мне обе руки понадобятся.
Серефина рассмеялась, и с этим смехом вырвалась ее сила и ударила в нас, жалких людишек.
Она промчалась по мне, как скачущие кони. Все тело завибрировало, во рту пересохло, я не могла вдохнуть. Серефине не надо было даже ко мне прикасаться. Она могла сидеть на троне и обрушивать на меня силу. Могла измолоть мне кости в порошок с безопасной дистанции.
Что-то коснулось моей руки, я дернулась и обернулась, и это было как в замедленной съемке. Трудно было сосредоточиться на лице Жан-Клода, но когда мне это удалось, сокрушающая сила отступила, как волна с морского берега.
Я с трудом, прерывисто вдохнула, потом еще раз, и каждый раз все увереннее.
— Иллюзия, — шепнула я. — Просто дурацкая иллюзия.
— Да, ma petite. — Он отвернулся и отошел к Ларри и Джейсону, которые еще стояли, зачарованные.
Я обернулась к трону. Призраки образовали вокруг Серефины светящийся нимб — впечатляющее зрелище. Но не настолько впечатляющее, как ее глаза. Я мельком в них глянула, и это мгновение тянулось вечность, а потом я уставилась изо всех сил на подол ее платья.
— Ты можешь выдержать мой взгляд?
Я покачала головой:
— Нет.
— Какая же ты некромантка, если не можешь даже выдержать взгляд вампира?
Я не только не могла вынести ее взгляда. Я была ошеломлена.
— Тебе только около шестисот лет. — Я медленно поднимала глаза, дюйм за дюймом, пока не стал виден ее подбородок. — Каким чудом ты обрела такую силу за столь короткий срок?
— Бравируешь. Посмотри мне в глаза, и я тебе отвечу.
Я покачала головой:
— Не настолько сильно мне хочется это знать.
Она коротко рассмеялась — звук низкий и мрачный; он скользнул у меня по позвоночнику отвратительной полуживой тварью.
— А, Янош, Айви! Как хорошо, что вы решили к нам присоединиться.
Янош вплыл в дверь, Айви рядом с ним. У него был куда более человеческий вид, чем при первой нашей встрече. Кожа бледная, но живая, а не пергаментная. Лицо осталось таким же тощим, и за человека он бы не сошел, но вид у него стал менее чудовищный. И он был исцелен.
— Вот черт!
— Что тебе не нравится, некромантка? — спросила Серефина.
— Не люблю зря тратить патроны.
Она снова испустила тот же смешок, от которого у меня кожа натянулась.
— Янош очень талантлив.
Он прошел мимо нас. В рубашке у него зияли дыры. По крайней мере гардероб я ему испортила.
Айви выглядела отлично. Она сбежала, когда началась стрельба? Оставила Брюса погибать?
Янош преклонил колено среди подушек. Айви встала на колени рядом с ним. Они стояли, склонив головы, ожидая, когда она обратит на них внимание.
Кисса встала возле Магнуса, прижимая к боку руку, с которой капала кровь. Но она глядела на двух коленопреклоненных вампиров, на Серефину, снова на них… И вид у нее был… обеспокоенный, что ли?
Что-то тут происходило, что-то неприятное.
Серефина оставила вампиров стоять на коленях и обратилась к Жан-Клоду:
— Какое дело привело тебя ко мне, Жан-Клод?
— Мне кажется, у тебя есть нечто, принадлежащее мне, — сказал он.
— Янош! — позвала Серефина.
Янош встал и вышел. Он отсутствовал только секунду, а потом появился с мешком, который больше подошел бы Санта Клаусу. Развязав горловину, он высыпал содержимое мешка к ногам Жан-Клода. Щепки, из которых даже приличного кола не сделаешь, высыпались кучкой. Дерево было темным и полированным, кроме свежих расколов.
— С наилучшими пожеланиями, — сказал Янош, вытряхнул последние щепочки из мешка и снова встал на колени.
Жан-Клод окинул груду щепок небрежным взглядом.
— Ребячество, Серефина. Такого я мог бы ожидать от тебя пару столетий назад, но теперь… — Он обвел рукой призраков, всю обстановку. — Как тебе удалось подчинить Яноша? Когда-то ты его боялась.
— Изложи свое дело, Жан-Клод, пока я не потеряла терпение и не вызвала тебя сама.
Он улыбнулся и поклонился грациозно, по-актерски. Когда он выпрямился, улыбки не было. Лицо стало красивой маской.
— Ксавье на твоей территории, — сказал он.
— Ты действительно думаешь, что я учуяла бы присутствие твоей ручной некромантки и не ощутила бы Ксавье? Я знаю, что он здесь. Если он бросит мне вызов, я с ним разберусь. Говори свое дело или ты его уже изложил? Такой путь проделал, чтобы предупредить меня? Как это мило!
— Я понимаю, что ты теперь сильнее Ксавье, — сказал Жан-Клод, — но он убивает людей. Не просто нападение на дом пропавшего мальчика — много смертей. Он снова начал резать своих любимцев. И привлекает внимание к нам ко всем.