— Привет, Берти!
— Ты посылала за мной, прелестница, — улыбнулся лорд Мундсли, — я не мог не повиноваться.
— У меня мало времени, — быстро тараторила Виолетта. — Вот дочь моего отчима, ну понимаешь, она только что из Шотландии и очень хочет посмотреть представление. Она в Лондоне первый раз, так что пригляди за ней, и безо всяких там штучек!
— Не понимаю, о чем ты! — заявил Берти, не слишком успешно изобразив оскорбленную добродетель. Сняв цилиндр, он протянул Давитте руку.
— Здравствуйте. Может быть, наша неугомонная Виолетта представит нас друг другу получше?
— Сам представишься, Берти! — отмахнулась Виолетта. — Это Давитта Килкрейг, моя мать была замужем за ее отцом, баронетом.
— А потом сбежала от него, — добавил лорд Мундсли.
— Ну, пусть сбежала, — согласилась Виолетта, — но уж тебя-то это никак не касается, да и Давитта тут ни при чем.
— Разумеется, — ответил лорд Мундсли. Он все еще держал Давитту за руку, и она чувствовала себя не слишком уютно. Лорд хотел было что-то сказать, но тут донесся пронзительный мальчишеский голосок, провозгласивший:» Три минуты, барышни!«— и Виолетта воскликнула:
— Увидимся после представления!
Подобрав обеими руками юбки, она понеслась вверх по лестнице.
— Пойдемте в зал, — предложил лорд Мундсли, распахнув перед Давиттой дверь и вежливо пропустив девушку вперед. Сделав несколько шагов, Давитта оказалась в огромном зрительном зале.
Ее тотчас же захлестнуло волной шума, в глазах замельтешили разноцветные наряды, а проходящие мимо женщины овеяли девушку невообразимыми экзотическими ароматами.
— Сюда, — указал лорд Мундсли.
Давитта поднялась по небольшой лесенке, совсем не похожей на чугунные ступеньки за кулисами. Стены были окрашены в приятные тона, с потолка светили электрические лампы, а под ногами расстилался толстый мягкий ковер.
Через мгновение Давитта очутилась в ложе, задрапированной красным бархатом. Сиденья были обиты красным, плюшем.
Лорд Мундсли усадил гостью в правое кресло, чтобы ей лучше было видно сцену, а сам сел посередине, взяв с бортика театральный бинокль.
Давитта озиралась вокруг, от восторга лишившись дара речи.
Ей приходилось бывать в эдинбургском театре, но он был, конечно, не так великолепен, как этот. Все вокруг сияло алым и золотым, роскошный занавес полностью скрывал сцену — повсюду мельтешили зрители, усаживаясь на свои места.
Давитта и вообразить не могла, что когда-нибудь увидит сразу столько прекрасных женщин и блистательных мужчин. Пока она, чуть ли не разинув рот, глазела на толпы зрителей в партере, на балконах и на галерке, свет постепенно померк. Оркестр, до сих пор игравший едва слышно, внезапно грянул так, что весь театр затрепетал, и пуще всех затрепетала Давитта.
От сознания того, что сейчас она увидит настоящее представление в» Веселом театре «, Давитту охватил небывалый жгучий восторг, и она забыла обо всем на свете.
Живя с мачехой, Давитта не раз с удовольствием слушала о пьесах, в которых играла Кэти, и теперь сразу догадалась, что увидит» Золуш-Катти, или Слишком поздно «. Главную роль в этой пьесе исполняла Нелли Фаррен, одна из величайших звезд» Веселого театра «, но она давно уже не играет из-за начавшихся приступов ревматических болей. Те немногие шотландские газеты, в которых говорилось о лондонских событиях, очень сокрушались по поводу ухода со сцены блестящей актрисы. Гектор, не раз видевший Нелли в те годы, когда ездил с отцом Давитты в Лондон, говорил о ней с ворчливым одобрением:
— Навряд ли она сдалась быстро. Да, нелегко им будет ее заменить!
— Жаль, что я не увижу ее, — сокрушалась тогда Давитта, понимая, что это так же невозможно, как попасть когда-нибудь в» Веселый театр «.
Но вот она тут, смотрит известную постановку, пусть и в другом исполнении — ведущая роль досталась Лотта Коллинз, известной хористке и танцовщице.
Давитта была поражена роскошью и великолепием декораций и танцующим кордебалетом — Виолеттой и семью другими девушками. На сцене они выглядели потрясающе, по мнению Давитты, ни один мужчина не мог остаться равнодушным к подобному зрелищу.
Только раз, пока Виолетта была на сцене, Давитта кинула взгляд в сторону лорда Мундсли и, к своему удивлению, обнаружила, что он смотрит вовсе не на Виолетту, а на нее саму.
Девушке хотелось поделиться с ним впечатлениями, но она решила промолчать и только улыбнулась лорду, а потом снова завороженно стала наблюдать за действием на сцене.
Там выступал сам Фред Лесли — позже Давитта узнала, что он считался» жемчужиной театра «. За ним следовали несколько танцевальных комических сценок, и наконец на сцену вышла Лотти Коллинз в шикарном красном платье и огромной гейнсборовской шляпе. Светлые волосы актрисы рассыпались по плечам. Она запела негромко, как показалось Давитте, почти робко, кокетливо поигрывая кружевным платочком.
Если бы Давитте приходилось бывать в опере, она поняла бы, что Лотти поет на тот манер — негромко, просто, но с большим чувством.
Глянь, красавица какая
В высшем обществе мелькает,
Веселится, где захочет,
Притаится и хохочет.
Не в летах и не девчонка,
Не скромна и не чертенок —
Но такую штучку в платье
Всяк бы рад держать в объятьях!
И тут вдруг — Давитта прямо-таки подпрыгнула — грянул оглушительный хор, загрохотали барабаны, пронзительно задребезжали цимбалы — шум стоял душераздирающий.
Лотти, казалось, лишилась рассудка — уперев одну руку в бедро, она отчаянно замахала платком, зажатым в другой руке, и вместе с хором завопила:
Та-ра-бум-ба!
Та-ра-бум-ба!
Та-ра-бум-ба!
Та-ра-бум-ба!
Шум и грохот заполнили театр, вдруг Лотти закружилась на месте в каком-то диком, вакхическом танце, закружилась с безумной страстью. Ее шляпа колыхалась, волосы плескались тяжелыми волнами, а подол платья неожиданно резко поднимался, являя зрителям белоснежные нижние юбки.
Давитта не могла перевести дух и только ошеломленно смотрела на сцену. Припев звучал все громче и громче, стучали барабаны, звенели цимбалы, и наконец все зрители в театре вскочили со своих мест.
После последнего» Та-ра-бум-ба!«театр разразился восторженными криками и аплодисментами — джентльмены кричали» Браво!«, а с галерки раздавался восторженный рев.
Ничего подобного Давитта не ожидала. В самых смелых своих мечтах она не могла представить, что в театре может происходить подобное.
Только когда занавес опустился, девушка, все еще переживая увиденное, посмотрела на своего соседа. Он же, казалось, так и не отрывал взгляда от ее лица и явно забавлялся поведением Давитты.