– Я… не знаю, – ответила она беспомощно.
– Тогда это то, чему я намерен обучить вас. Думайте о тех днях, которые ожидают нас, Вирджиния, когда мы сможем быть вместе. Мы сможем утром поехать верхом в «Сердце королевы», а вечером вернуться сюда. Я покажу вам поместье, а затем графство и, возможно позднее, Лондон. Позвольте мне быть вашим учителем, так как никогда в жизни у меня не было столь важного объекта для обучения.
Вирджиния набрала полную грудь воздуха и, повернувшись к нему лицом, сказала:
– И чем все это закончится?
Она видела, что герцога ошеломил ее вопрос, но он колебался не больше секунды.
– Почему должен наступить конец?
– Так будет, – упорствовала она. – Все заканчивается.
– Только не любовь, – твердо ответил он. – Любовь может продолжаться и продолжаться. Это только начало, Вирджиния. Это все равно что открыть первую страницу книги и знать, что впереди еще сотни страниц, все более волнующих и более захватывающих, чем та, на которую мы смотрим сейчас.
– Но все же наступит конец.
Разве мы не сможем преодолеть трудности, когда подойдем к ним? Давайте просто думать о самих себе, о том, что мы значим друг для друга. Я люблю вас, Вирджиния. Верите ли вы мне?
Герцог протянул руку, но Вирджиния не взяла ее.
– Я не стану принуждать вас, – отступил он. – Я понимаю, что заговорил слишком поспешно. Знаю, следовало подождать, пока вы не привыкнете ко мне. Но вы опьянили меня. Вы заворожили и очаровали меня, и я не мог не сказать вам, что я вас люблю!
Вирджиния поднялась. Очень медленно, освещенная сиянием луны, она пошла по мягкой траве к маленькому фавну. Подойдя к статуе, она остановилась рядом с ней, касаясь рукой маленькой бронзовой головы. Она ощутила холод бронзы под своей рукой.
– Это Эрос, бог любви! – тихо сказал герцог. – Один из моих предков привез его сюда из Греции. Я думаю, что, может быть, он направил вас сюда, в это особое место.
Вирджиния все еще не произнесла ни слова, ее глаза были опущены, голова слегка склонилась. И через секунду герцог не выдержал:
– Вы знаете, что я сгораю от желания поцеловать вас! Вы знаете, что это чуть ли не сводит меня с ума: смотреть на вас и не сжать вас в объятиях. Но я не хочу пугать вас. Я хочу, чтобы вы пришли ко мне сами и любили меня, как я люблю вас. Думайте обо мне, Вирджиния. Обещайте, что будете думать обо мне.
В ответ она слегка улыбнулась:
– Сомневаюсь, что мне удастся избежать этого.
О, моя дорогая! Как я счастлив слышать эти слова. Я хочу быть с вами в ваших мыслях с первого мгновения, как вы откроете глаза, до того момента, когда вы заснете. И знайте, что, где бы вы ни находились, что бы вы ни делали, я буду думать о вас, страстно желать вас!
В его голосе внезапно прорвалась страсть, что заставило Вирджинию отвернуться.
– Мы должны возвращаться, – настороженно сказала она. – Должно быть, очень поздно.
– Поедете ли вы со мной верхом завтра утром? – спросил герцог.
– Разве люди не станут сплетничать?
– Черт с ними! Какое это имеет значение? Что касается меня, пусть говорят что угодно. Но я не хочу создавать неудобства для вас.
– Я не возражаю. – Голос Вирджинии дрогнул. – Я не принадлежу, подобно вам, к здешнему высшему обществу.
– Тогда мы поедем вместе, – сказал герцог. – Я буду ждать вас в шесть часов, как сегодня утром.
Они молча направились обратно к замку. Вирджиния почувствовала, что в этом молчании они стали ближе друг другу, чем прежде. Но тут же она упрекнула себя за наивность. Он мог быть влюблен в нее, но ей-то известно, каков он на самом деле. Она не ребенок, чтобы дать обмануть себя красивыми словами! Когда они были вместе, она вела себя будто загипнотизированная. Но она знала, как никто другой, что ему не следует доверять.
Они дошли до начала сада.
– Мы войдем в разные двери, – сказал герцог. – Думаю, что вы пришли через садовую калитку, так?
Вирджиния кивнула.
– Очень хорошо. Для соблюдения внешних приличий – я уверен, что люди не понимают, куда я исчез, – я пройду другим путем. Спокойной ночи, Вирджиния. Хотя я не засну. Буду лежать без сна и считать часы, пока снова не увижу вас. До завтрашнего утра, кажется, еще целая вечность!..
– Спокойной ночи! – Вирджиния собиралась покинуть его, но герцог удержал ее.
– Скажите мне, что вы не сердитесь на меня, – попросил он. – Скажите мне, что я не поразил и не испугал вас. Скажите мне, что где-то в глубине души вы признаете, что я могу немного заинтересовать вас.
Она хотела заговорить, но герцог прервал ее.
– Нет, нет, не говорите этого, – потребовал он. – Оставьте меня на минуту в моем глупом раю, пусть я поверю, что немного нравлюсь вам и что, по меньшей мере, являюсь вам другом. Спокойной ночи, моя дорогая, моя красавица, моя несравненная американка!
Он порывисто схватил ее руку, и Вирджиния ощутила тепло и страсть его губ на своей ладони. Затем он исчез в тени, шагая быстро, как человек, который ни за что не отважился бы повернуть назад.
Тяжелый вздох вырвался, казалось, из самой глубины ее сердца. Вирджиния пересекла лужайку, держась в тени деревьев, пока не добралась до стены дома. В тот момент, когда она собиралась пройти мимо французского окна, по комнате внезапно метнулся луч света. Почти рядом с ней распахнулось окно, и голос произнес:
– Здесь очень жарко. Не могу понять, зачем ты притащил меня вниз посреди ночи.
Вирджиния инстинктивно прижалась к стене дома. Она слишком хорошо знала этот голос, голос леди Шелмадин.
– Мне надо поговорить с тобой, – услышала она слова Маркуса Рилла. – И было бы сумасшествием для меня прийти в твою комнату. Никогда не знаешь, кто шатается по коридорам.
– Ну так в чем дело? – почти с раздражением спросила леди Шелмадин. – Если нас здесь обнаружат, то никто не поверит наскучившей отговорке, будто я спустилась посреди ночи вниз, чтобы выбрать книгу.
– Подожди минутку, дай мне зажечь свечи. – Тон выдавал дурное настроение Маркуса Рилла.
Свет, падавший из окна, стал более ярким. Вирджиния бросила взгляд через плечо. Отступать было некуда. Второе окно той же комнаты находилось позади нее, и, в какую бы сторону она ни двинулась, ее обязательно заметили бы.
– Что-то действительно случилось?
В голосе леди Шелмадин звучала озабоченность.
– Случилось! Хуже не придумаешь. С вечерней почтой я получил письмо. Не мог сказать тебе прежде – на самом деле я прочитал его, едва лишь поднялся к себе, чтобы переодеться к обеду. Я знал, что в нем будет что-то неприятное!
– Что же именно? – уточнила леди Шелмадин.