— Стойте! — крикнула она. — Стойте!
Ее возглас, столь неожиданно прозвучавший в тишине леса, заставил обоих противников резко обернуться.
Хетти была непередаваемо красива: ее светлые волосы сверкали живым блеском на фоне темных деревьев; бриллиантовое ожерелье, обвивавшее стройную шейку, мерцало в лучах утреннего солнца. Фенелла догадалась, что Хетти, по всей видимости, приехала прямо с бала, так как была в вечернем туалете.
Ее газовое платье, отделанное оборками и гофрированными складками, с разбросанными по нему крохотными букетиками розовых бутонов, было столь изысканным, что в нем можно было появиться на любом великосветском приеме.
— Стойте! — опять крикнула она. — Я этого не допущу! Я не позволю вам драться из-за меня! — Она театральным жестом заломила руки. — Как вы можете быть столь эгоистичны, столь глупы, — возмущалась она, — чтобы не понять, что подобный скандал испортит мою репутацию?
И лорд Корбери, и сэр Николас, стоявшие на линии выстрела, остолбенело смотрели на нее, а она тем временем продолжала:
— Не представляю, как вы оба можете поступать так опрометчиво! Я запрещаю вам драться, вы оба немедленно прекратите! Вы поняли?
Лорд Корбери оправился от изумления первым.
— Дело в том, Хетти, — сказал он, — что мы деремся не из-за тебя!
На мгновение показалось, что Хетти не поняла его. Она все еще стояла с протянутыми руками, жест этот был полон драматизма, но теперь она немного развернулась в сторону лорда Корбери, и ее огромные голубые глаза обратились к нему.
— Не… из-за… меня, — медленно повторила она, как будто смысл его слов еще не дошел до ее сознания.
— Нет, — ответил лорд Корбери, — из-за другой.
— Другой женщины? Я не верю! — вскричала Хетти.
Она повернулась к сэру Николасу.
— Ведь Периквин лжет? — обратилась она к нему. — Я не могу поверить.
— Я ни на мгновение не могу допустить… чтобы кто-нибудь из… вас… дрался из-за другой.
Ее удивление выглядело очень комично.
— Это правда, — спокойно ответил сэр Николас. — Вы не имеете ни малейшего отношения к разногласиям, возникшим между лордом Корбери и мною.
— И вы еще осмеливаетесь говорить мне подобное! — крикнула она, и наблюдавшая за происходящим Фенелла поняла, что Хетти потеряла контроль над собой. — Вы имеете наглость драться из-за кого-то еще! — продолжала неистовствовать Хетти. — Вы хотите сделать из меня посмешище: ведь все знают, что вы оба ухаживали за мной в течение последних двух месяцев! Я ненавижу тебя, Периквин, ты слышишь, я ненавижу тебя! А что касается вас, сэр Николас, я думала… я верила… что вы… любите… меня!
Хетти топнула ножкой. Казалось, она едва сдерживает себя. Не в силах выразить бушевавший в ней гнев, она яростно сжимала и разжимала руки.
Поддавшись охватившей жалости к Хетти, Фенелла не раздумывая поднялась и стала пробираться через кусты. Б этот момент Хетти издала возглас возмущения и, развернувшись на каблуках, побежала к фаэтону.
Джентльмен, который привез ее, не выходил из экипажа; в течение всей этой сцены он продолжал сидеть, придерживая лошадей и оставаясь простым наблюдателем развернувшейся перед ним драмы.
Теперь когда Хетти подошла к нему и села рядом, он, сообразив, что она хочет побыстрее уехать, направил лошадей по дороге, проходившей между деревьями и ведущей на другую сторону леса.
Лорд Корбери и сэр Николас, продолжавшие как вкопанные стоять на своих местах, проводили Хетти взглядом. Когда фаэтон скрылся из виду, они повернулись друг к другу.
Именно лорд Корбери первым заметил Фенеллу, которая выбралась из кустов и остановилась в нерешительности.
— Бог мой! — воскликнул он. — Что ты здесь делаешь, Фенелла?
К ужасу Фенеллы все обернулись к ней, и по выражению на лице сэра Николаса она заключила, что он не одобряет ее присутствия.
— Я должна была… видеть, что… произойдет, — тихо пробормотала она.
— С этим спектаклем, достойным Друри-Лейн, и целой толпой зрителей мы могли бы с тем же успехом стреляться на Пиккадилли, — с возмущением заметил лорд Корбери.
Но все же присущее ему чувство юмора возобладало над недовольством.
— Проклятье! Я в жизни не участвовал в столь нелепой дуэли, — проговорил он и расхохотался.
Казалось, чопорность сэра Николаса не позволит ему расслабиться. Однако он тоже улыбнулся и, подняв пистолет, выстрелил в воздух.
— Честь удовлетворена! — объявил он и посмотрел на Фенеллу, зная, что она одобряет его действия.
Чтобы не отстать от него, лорд Корбери также поднял пистолет и выстрелил вверх. Потом он подошел к сэру Николасу и протянул руку.
— Я прошу прощения, Уорингэм, — сказал он. — Я погорячился — я ни на секунду не усомнился в том, что вы никогда не допустили бы, чтобы хоть одна лошадь из вашей конюшни стала предметом каких-то махинаций.
Это был великодушный поступок, и в обращенном на Периквина взгляде Фенеллы отразилась радость, которая сменила напряжение, владевшее ею всю ночь.
— Послушайте, Корбери, я должен вам кое-что сказать, — обратился к Периквину один из его секундантов. — Это был последний раз, когда я, мучимый страшным приступом головной боли, согласился вылезти из постели ради того, чтобы помочь вам. Мои старания не были вознаграждены даже кровоточащей раной!
— Между прочим, — заметил другой секундант, — я, встав в такую рань, уже успел чертовски проголодаться. Как вы смотрите на то, чтобы всем отправиться в клуб и позавтракать?
— Это самое разумное предложение, — согласился с ним судья.
— Отличная идея! — воскликнул лорд Корбери и посмотрел на сэра Николаса. — Надеюсь, вы окажете мне честь быть моим гостем, — закончил он, зная, что именно этого от него и ожидали.
Лорд Корбери протянул свой пистолет одному из своих друзей, и тот уложил оружие в коробку.
— Я отвезу мисс Ламберт домой, — предупредил всех лорд Корбери, — и присоединюсь к вам через десять минут.
Он взял Фенеллу за руку.
— Пойдем, — сказал он. — Не могу представить, куда катится мир, если «мужчина не имеет возможности насладиться столь интимным делом, как дуэль, если женщины везде суют свой нос и всем надоедают!
Однако Фенелла поняла, что Периквин больше не сердится. Она подошла к сэру Николасу и протянула ему руку.
— Спасибо, — мягко проговорила она. — Вы знаете, что я благодарна вам.
Он слишком хорошо знал, что она имела в виду. Но увидев в его глазах страдание, Фенелла догадалась, что он подумал, будто она выражает ему благодарность только за то, что Периквин остался цел и невредим. Она собиралась было разуверить его, объяснить, что она волновалась за них обоих, но времени уже не оставалось.