Вторая половина девятнадцатого столетия во Франции ознаменовалась вспышкой интереса к оккультной литературе.
Церковные власти были обеспокоены модой на сверхъестественное, тем более что она совпала с распространением во Франции антиклерикализма.
В результате повального увлечения оккультными науками Париж снискал зловещую славу столицы черной магии.
Молодые литераторы обожали порассуждать о кабалистике, по через некоторое время на сцену вышло нечто более страшное — сатанизм.
Из поэтов, которые отдавались таинствам магии, наиболее известен маркиз Станислас Гаита; начитавшись книг Элифаса Леви, он основал кабалистический Орден Розенкрейцеров.
В конце концов бессонные ночи, проведенные за чтением древних манускриптов и в алхимической лаборатории, подорвали душевное и физическое здоровье маркиза.
И Гаита, и другой поэт, по фамилии Дюба, о котором упоминается в этой книге, злоупотребляли наркотиками.
Дюба был подвержен галлюцинациям и умер, будучи уже почти безумным, в общественном парижском туалете после того, как вколол себе чрезмерную дозу морфия.
Враждебное отношение католической церкви к сатанизму усугубило ее неприязнь к масонам. В энциклике папы Пия IX 1873 года было заявлено, что вольные каменщики всего мира — приспешники Сатаны.
Без сомнения, «галантный век», как называли эту эпоху, оказал огромное влияние на распространение черной магии.
Когда в 1898 году дело Дрейфуса раскололо общество на два лагеря, возникли опасения, что некая тайная сила пытается нарушить социальную стабильность в стране и даже уничтожить саму цивилизацию.
Винсент Моуд вздохнул с облегчением, когда наконец-то обнаружил место, где можно было остановиться на ночлег.
Он спешился и оставил лошадь под деревом.
Животное слишком устало, чтобы уйти далеко, но на всякий случай он стреножил его, а потом, учитывая печальный опыт вчерашней ночевки, отыскал уголок, где земля была не столь каменистой.
У него имелась палатка — если это можно было назвать палаткой.
По крайней мере у Винсента Моуда было чем укрыться, дабы защитить себя от москитов и других насекомых, которых полным-полно в этой части Индии.
Он устал, очень устал.
И все-таки прежде Винсент собирался поесть — он захватил с собой немного провизии и пива.
Утолив голод и жажду, он взял две оставшиеся бутылки местного пива, пересек небольшую рощицу и вышел к ручью.
Положил бутылки в воду, чтобы к утру пиво было холодным.
Когда он вернулся, солнце уже клонилось к горизонту.
Еще немного, и станет совсем темно.
Впрочем, небо ясное — луна и звезды будут освещать все вокруг.
Винсент поставил палатку и приготовил себе ложе, расстелив внутри толстое одеяло.
Укрываться чем-нибудь в такую жару, конечно же, не было необходимости.
Наоборот, он бы с удовольствием снял кое-что из одежды.
Винсент был одет как путешественник, принадлежащий к одной из низших каст индийского общества.
Он разъезжал переодетым, и очень редко в таких вояжах мог позволить себе быть самим собой.
Но, во всяком случае, сейчас он находился на пути назад, к цивилизации.
Милостью Божией он выполнил порученное ему задание и даже умудрился уйти от погони.
Он уже вознамерился забраться в палатку, когда внезапно услышал приближающийся топот копыт.
Винсент мгновенно насторожился, опасаясь, не принесла ли сюда нелегкая злокозненного врага.
Он не раз встречался с врагами лицом к лицу, но пока судьба проявляла к нему благосклонность, и он был до сих пор жив.
Всадник подъехал ближе, и Винсент разглядел на нем форменный плащ.
Узнав однокашника, он издал радостный возглас и вскинул руку в приветственном жесте.
Молодой офицер подскакал к нему и спрыгнул на землю.
— Винсент! Неужели это действительно вы? — воскликнул он. — Я уже потерял надежду вас отыскать!
— Вот уж никогда бы не подумал, что увижу вас здесь, Никлас! — ответил Винсент Моуд. — Но зачем вы искали меня?
Никлас Джайлс, оглядевшись вокруг, промолвил:
— Я должен многое вам сообщить. Но прежде скажите, где мне оставить лошадь.
— Там же, где я оставил свою, — жестом указал направление Винсент, — под деревьями.
Без лишних слов Никлас повел лошадь к рощице.
Винсент Моуд смотрел вслед товарищу, озадаченный его словами.
Он терялся в догадках, что могло заставить Никласа Джайлса выехать ему навстречу, в то время как всем было известно:
Винсент Моуд скоро «восстанет из небытия».
Меньше чем через неделю он был бы уже в казармах.
Все это весьма загадочно и странно.
Впрочем, Винсент после длительного путешествия в одиночестве был рад видеть знакомое лицо.
Не прошло и пяти минут, как Никлас вернулся, на ходу снимая плащ.
Винсент поставил палатку чуть ниже груды камней, которые некогда назывались индийским храмом.
В тени развалин можно было укрыться от палящего солнца. Кроме того, они защищали стоянку от чужих глаз.
Винсент сел, вытянув ноги перед собой.
Его лицо, как и все тело, приобрело коричневый цвет.
Даже самые близкие родственники не узнали бы в нем сейчас светлокожего англичанина.
Никлас бросил рядом свой плащ и сел на него.
— Не могу выразить словами, как я рад, что нашел вас! Ну что я могу сказать об этой стране? Она слишком велика, и здесь слишком жарко!
Винсент засмеялся.
— Трудно не согласиться. Но вряд ли в ближайшее время нам удастся ее покинуть.
— Боюсь, именно это и предстоит вам сделать!
Винсент посмотрел на офицера с удивлением.
— Как это понимать?
— Вице-король приказал мне найти вас.
— Вице-король? — переспросил Винсент. — Что, черт возьми, он на этот раз хочет?
Никлас протянул ему газету.
— Прежде всего, Винсент, чтобы вы прочли вот это.
Моуд взял газету.
Она была открыта на странице светской хроники.
— Боюсь, плохие новости, — осторожно добавил Никлас.
В самом конце Винсент увидел отчеркнутый текст некролога и прочел: