— Эй, вы, там! — окликнул он. — Остановитесь и подберите нас.
Лодка подплыла к самому борту яхты, Лью поднял Леону на руки и передал ее людям на палубе.
— Будьте осторожнее с Хьюги! Ради бога, будьте с ним осторожнее! — взмолилась она, забыв в порыве беспокойства о грубых руках, поддерживавших ее.
— Не волнуйтесь, сударыня, мы не причиним ему вреда, — отозвался кто-то добродушным тоном.
Хьюго был поднят совместными усилиями на борт и перенесен двоими мужчинами в каюту. В кромешной тьме Леона ничего не могла рассмотреть, но догадалась, что они уложили его на пол. Затем, несколько секунд спустя, кто-то зажег фонарь, и, когда его неверное пламя осветило тело, неподвижно лежавшее на деревянных досках, устланных соломой, Леона в первое мгновение боялась взглянуть.
Неужели лицо Хьюго было разворочено пулей? Heужели он был настолько тяжело ранен, что у него не было ни малейшей надежды выжить? Мужчины, принесшие его, обернулись в ее сторону, и, сделав над собой усилие, девушка подошла к нему и опустилась на колени. Его лицо казалось сплошной кровавой маской, и ей на миг подумалось, что она не выдержит и упадет в обморок от одного его вида. Затем она вынула из кармана крошечный батистовый носовой платок и принялась вытирать кровь.
— Пуля у него в голове, — произнесла она, не обращаясь ни к кому в отдельности, и тут рядом с ней вдруг появился Лью.
— Беритесь за весла, — бросил он человеку с фонарем и другим, помогавшим перенести Хьюго. — И держите дверь закрытой.
Под действием его резкого голоса мужчины, крадучись, вышли. Лью поставил фонарь на пол и, без стеснения забрав у Леоны носовой платок, остановил кровотечение из раны, которая, как теперь можно было видеть, представляла собою глубокий зияющий рубец почти у самого виска Хьюго.
— Он… умер? — спросила Леона дрожавшим от волнения голосом.
Лью засунул руку под подкладку сюртука Хьюго.
— Нет, сердце еще бьется, — ответил он. — Он потерял сознание от удара. Когда мы прибудем в Дьепп, мы найдем для него врача.
Внезапно Лью повернул голову на звук распахнувшейся двери каюты.
— Какого черта вам здесь нужно? — осведомился он сердито. Ответ предстал перед ним в виде безжизненного тела, которое двое мужчин внесли в каюту и опустили на пол.
— Это Бен Робинсон, — пояснил один из них.
Человек был ранен выстрелом в грудь, и весь перед его рубашки был залит кровью. Но он еще оставался в сознании и, едва Лью поднес фонарь к его лицу, взглянул на него потускневшими глазами.
— Нам… нам… крепко досталось, мистер Куэйл? — произнес он с трудом. — Да… это была… крупная переделка… пока ей не пришел… конец…
В его горле раздалось странное бульканье, кровь хлынула у него изо рта, и голова запрокинулась. Один из мужчин, принесших его, перекрестился и пробормотал молитву.
— Выбросите его за борт, — скомандовал Лью Куэйл., — Но… вы не можете так поступить! — вскричала Леона.
— Почему же? — спросил он. — Мы не можем явиться в Дьепп с грузом трупов на борту, за это я вам ручаюсь.
— Быть похороненным… без покаяния или… молит — : вы? — запинаясь, выговорила Леона, сознавая, что ее протест был не совсем справедливым, и все же потря сенная до глубины души подобным концом, какой бы ни была в прошлом жизнь этого человека.
— Ничто не мешает вам прочесть ее, — насмешливо ответил Лью.
Двое мужчин, которые внесли Бена Робинсона в каюту, снова подняли его и скрылись за дверью; после короткой паузы раздался внезапный всплеск воды. Леона зажмурила глаза.» Неужели этот кошмар никогда не кончится?«— спрашивала она себя.
Лью подошел к двери.
— Есть еще раненые?
— У Джека заноза в пальце, — отозвался кто-то из гребцов. В ответ раздался грубый хохот, почти тотчас же прерванный Лью.
— Потише, вы, болваны, — накинулся он на них. — Вы хотите, чтобы на каком-нибудь сторожевом судне услышали нас? Их здесь, в Ла-Манше, хоть пруд пруди, и вам это прекрасно известно. Продолжайте грести, вы, проклятые сухопутные крысы. Доберемся до Дьеппа — и тогда можете кричать сколько душе угодно, если только у вас есть о чем кричать!
Он вернулся в каюту, хлопнув за собой дверью.
— Идиоты! — выругался он. — И пусть душа лорда Чарда — или как там еще зовут этого вашего ненаглядного дружка — сгинет в аду!
Леона не отвечала. Склонившись над Хьюго, она убедилась, что он дышал, но была напугана мертвенной бледностью его лица и видом крови, сочившейся через носовой платок и стекавшей по впалым щекам.
Лью нагнулся над ним, чтобы рассмотреть его лицо поближе.
— В любом случае он выживет, — произнес он после небольшой паузы.
— Он спас вас! — воскликнула девушка. — Он рисковал всем, чтобы выручить вас из беды.
— Он, конечно, сделал все от него зависящее, чтобы предупредить нас, — неохотно признал Лью.
— Если бы не он, вы все были бы убиты или захвачены в плен, — заметила Леона. — Отдаете ли вы себе отчет в том, что они стреляли с обеих сторон залива? Они просто сдерживали огонь, пока вы не зашли слишком далеко, чтобы успеть выбраться оттуда.
— А кто подстроил эту дьявольскую ловушку, позвольте спросить? — возразил Лью. — Можете не говорить, я и так знаю ответ. Но Хьюго утверждал, что, по его мнению, его пронырливая светлость не нашел в Ракли ничего, что его подозрения рассеялись и приняли совсем другое направление.
В его словах, без сомнения, содержался упрек, и Леона вспыхнула румянцем.
— Как мог Хьюги думать иначе? — горячо вступилась она за своего лежавшего без сознания брата. — Лорд Чард казался таким любезным и обходительным. Только приехав в Клантонбери, мы поняли, что его приглашение было всего лишь хитрой уловкой, чтобы удалить нас из замка.
— Должно быть, он узнал, что мы использовали бухту в Клантонбери и раньше, — размышлял Лью вслух, глаза его сузились. — Это дурно обернется для того, кто нас предал.
— Нет! Не надо больше крови! — вскричала Леона. — Разве вам этого не достаточно? Один человек погиб, а Хьюги едва д-дышит.
— Двое пострадавших из тридцати двух, — заметил Лью. — В сущности, нам не на что жаловаться.
— Вы бы не рассуждали так, если бы ранили вас, — резко возразила Леона. — Или если бы вы были женой или матерью того несчастного, которого выбросили за борт. Неужели вы не понимаете, что игра не стоит свеч?
Что вы можете предложить в обмен на человеческие жизни? Только деньги!
— Деньги — это то, к чему стремится большинство мужчин и, разумеется, все женщины, — ответил Лью. — И когда мы доберемся по Дьеппа, моя дорогая, вам самой они, безусловно, очень пригодятся.
Он окинул ее беглым взглядом, пока она стояла на коленях, склонившись над телом Хьюго, и у Леоны вдруг создалось впечатление, что ее раздели, — было нечто до крайности унизительное и отталкивающее в самом выражении его глаз. Она потупила взор, понимая, что в грязном, покрытом пятнами крови жакете, с растрепанными волосами, падавшими на лоб мокрыми прядями, она выглядела слишком дико и неряшливо, чтобы сохранять достоинство и противостоять его натиску.