— Я повзрослею, — сказала Ева, — а если будет слишком трудно, я вернусь в Англию.
Девушка не совсем точно представляла себе, что она подразумевает под «слишком трудно», но это каким-то образом было связано с мужчинами, которые захотели бы поцеловать Еву.
С мужчинами, от которых предостерегала ее Леонида Лебланк.
«Когда я выполню то, что требуется лорду Чарльзу, — утешила себя девушка, — то больше не стану встречаться ни с какими светскими людьми. Я буду ходить в музеи и попробую написать картины, которые удастся продать».
Поразмыслив об этом, Ева решила, что живопись — единственная возможность для нее заработать деньги и держаться подальше от мужчин.
Мама хвалила ее акварели.
Как-то Ева попробовала свои силы в живописи маслом и после многих ошибок написала вполне приличный портрет.
Это был портрет… лошади.
— Может, удастся выкроить деньги на уроки? Ведь в Париже много художников, которые могут поучить меня, — вслух подумала девушка, но тут же сообразила, что связываться с художниками, поэтами и писателями, живущими на левом берегу Сены, гораздо опаснее, чем иметь дело со светским обществом, которым наслаждался ее отец.
— Остается только, как и папа, надеяться, что «что-нибудь да подвернется», — философски заметила Ева.
Однако она была так возбуждена перспективой заработать кучу денег, что никак не могла заснуть.
Лишь на рассвете девушка наконец задремала, и ей приснилось, что она скачет на лошади по беговой дорожке, а за ней гонится множество незнакомых мужчин, тоже верхом на лошадях.
Ева проснулась и посмеялась над своим сном.
Одеваясь, девушка чувствовала себя в приподнятом настроении, как будто сегодня должно случиться что-то необыкновенное.
В то же время она ужасно нервничала, вдруг сделает что-нибудь не то.
Встав на колени у кровати, Ева прошептала:
— Пожалуйста… папа… помоги мне! Ты знаешь, что за люди лорд Чарльз и мсье Бишоффхейм. Не дай мне сказать… ничего, что… разрушило бы планы мадам Лебланк.
Поднявшись с копен, она тщательно причесалась и надела выглаженное Жози платье.
В этом белом платье с широкой юбкой и тесным лифом, который плотно облегал ее стройную фигурку, Ева выглядела, сама того не сознавая, очень юной и невинной.
Для красоты горничная добавила бантик из голубой ленты на плечо и второй такой же бантик — с противоположной стороны — на талию.
Завершала наряд круглая шляпка. Она словно нимб обрамляла личико девушки, а шелковые нежно-голубые ленты были откинуты назад.
Ева готовилась идти на улицу Офмон пешком, как вчера, когда в дверь спальни постучали.
— Entrez , — крикнула девушка. Вошел Анри.
— За вами прибыл экипаж, мадемуазель, — доложил он.
— За мной? — удивилась Ева, но, сообразив, кто послал экипаж, воскликнула:
— Как любезно со стороны мадам подумать обо мне!
Чувствуя себя важной персоной, девушка села в роскошную коляску, которая по своей затейливости превосходила все экипажи, когда-либо виденные Евой.
И только когда коляска тронулась, девушка вспомнила, что ей не следовало идти вчера одной по улицам, чтобы повидать мадам Лебланк.
Ее мать как-то давно сказала ей, что, когда Ева едет в Лондон пройтись по магазинам или гуляет в парке, ее должна сопровождать горничная.
— Как скучно, мама! — воскликнула девушка в тот раз.
— Возможно, — согласилась ее мать, — но для jeune fille совсем не соrrе il fait , Ева! — сказала мадам Лебланк.
Она отвернулась от зеркала, внимательно посмотрела на девушку и удовлетворенно заметила:
— Tres biеn ! Ты выглядишь именно так, как я хотела, и вижу, Жози тоже постаралась: добавила бантик на плечо и подобрала шляпку.
— Она была очень любезна и чрезвычайно полезна, — подтвердила Ева.
Пока они разговаривали, горничная сходила в другую комнату и принесла шляпу для мадам Лебланк.
Того же цвета, что и платье, но украшенная перьями, которые переливались при каждом движении, эта шляпа оказалась настолько потрясающим зрелищем, что девушка так и застыла с открытым ртом, не в силах оторвать от нее глаз.
Леонида Лебланк улыбнулась:
— Я собираюсь на прогулку в Булонский лес в открытой коляске. Я каждый день появляюсь в новом туалете и, как правило, с новой ливреей для слуг!
— Бы выглядите изумительно! — воскликнула Ева.
Француженка засмеялась:
— Теперь ты понимаешь, почему, уйдя отсюда с лордом Чарльзом, ты никогда не должна признаваться, что знаешь меня?
— Нет, а почему? — удивилась девушка.
— Будь благоразумна, дорогая. Ты можешь представить свою мать или свою мифическую тетю, которая лежит с простудой, так разодетыми?
Она настолько забавно это спросила, что Ева засмеялась.
— Нет, мадам, если бы они появились в Лондоне в таких нарядах, они бы остановили городское движение!
— Именно это я пытаюсь сделать в Париже, — самодовольно изрекла француженка. — Масса народу едет в Булонский лес специально, чтобы увидеть меня!
Жози надела ей шляпу.
— Нет, все же позавчера я выглядела шикарнее, — пожаловалась Леонида, глядя в зеркало.
— Ничего подобного, мадам! — твердо заявила Жози. — Сегодня вы мне нравитесь больше. И вы сами говорили, что черный кучер в белой ливрее был ошибкой.
Для Евы все это звучало фантастично, но она ничего не сказала.
Мадам Лебланк пожала плечами.
Жози закрепила шляпу длинными булавками, сверкающими бриллиантами, и куртизанка встала, по-прежнему глядя на свое отражение.
— Мне надоели эти рубины. Верни их моему ювелиру, пусть оправит их заново.
— Хорошо, мадам, — невозмутимо ответила Жози, как будто ей часто приходилось это делать.
— Счет пусть пошлет герцогу. Или нет, лучше я уговорю герцога подарить мне ожерелье из изумрудов. То колье, что у меня есть, мне тоже уже надоело.
И не дожидаясь ответа, Леонида Лебланк направилась к Еве.
— Лорд Чарльз внизу, и мы заставили его ждать достаточно долго. Теперь помни, ты девушка, на чью долю выпали трудные времена. Тебе нужны деньги, но ты — леди и за пределами этого дома ничего не знаешь о женщинах вроде меня.
Она говорила насмешливо, но Ева возразила:
— Я знаю, что вы очень добры, мадам, и я всегда буду вспоминать вас в своих молитвах.
Леонида Лебланк на мгновение застыла, потом быстро сказала:
— Идем же, идем! Я должна ехать в Булонский лес, а вам с лордом Чарльзом нужно немного поговорить, прежде чем отправиться к мсье Бишоффхейму.