Айкенсен надо мной смеялся. Будь это кто другой, я бы посмеялась с ним вместе, но это был он, и смеялся он надо мной.
– Я хотя бы фонарик не выронила!
Даже для меня это прозвучало ребячески, но он перестал ржать. Иногда и ребячеством можно достичь своего.
Я уже была рядом с кожей. Вблизи она производила впечатление еще более сильное. Еще с берега я поняла, что это кожа пресмыкающегося. Теперь было видно, что это определенно змея. Самые большие чешуйки были размером с мою ладонь. Пустые глазницы – размером с мяч для гольфа. Я протянула руку, чтобы ее потрогать, и что-то обвилось вокруг моей руки. Я вскрикнула, не сразу сообразив, что это – свободно болтающаяся в воде змеиная кожа. Когда ко мне вернулось дыхание, я коснулась шкуры, ожидая встретить пальцами легкую кожу-выползок. Шкура оказалась тяжелой и мясистой.
Я поднесла ее край к свету – это не был выползок. Со змеи содрали кожу. Была ли она жива, когда это сделали, – вопрос теперь спорный. Сейчас она уже мертва. Мало кто из живых существ может выжить после сдирания кожи заживо.
В чешуйках и в форме головы что-то напоминало кобру, но сами чешуйки опалесцировали даже в свете фонаря. Эта змея не была одноцветной – она была как радуга или как нефтяная пленка на воде. Цвет менялся в зависимости от угла освещения.
– Ты будешь с ней играться, или все же водолазы ее заберут? – спросил Айкенсен.
Я не обратила внимания. Тут что-то такое у змеи на лбу, между глаз, что-то гладкое, белое, круглое... Я ощупала эту штуку пальцами. Жемчужина. Жемчужина размером с мяч для гольфа. Какого черта делает гигантская жемчужина в голове змеи? И почему тот, кто ее ободрал, не забрал жемчужину?
Айкенсен потянулся и потрогал кожу.
– Брр! Что это за гадость?
– Гигантская змея, – ответила я.
Он с воплем отдернул руку и стал обтирать о рукав, будто хотел стереть само ощущение гладкой кожи.
– Боишься змей? – спросила я.
– Нет! – огрызнулся он, но мы оба знали, что это неправда.
– Слушайте, сладкая парочка, вам там хорошо на камнях? – спросил Титус. – Давайте дело делать.
– Что-нибудь существенное было в положении этой кожи, Анита? – спросил Дольф.
– Думаю, нет. Наверное, она просто зацепилась за камень. Не похоже, чтобы ее нарочно туда положили.
– Тогда мы можем ее забрать?
Я кивнула:
– Да, пусть работают водолазы. Айкенсен уже проверил, что хищников в воде нет.
– Что это значит? – глянул на меня Айкенсен.
– Если бы там были какие-нибудь жуткие твари, они бы тебя съели, а раз они этого не сделали, значит, их там нет.
– Ты меня использовала как наживку!
– Ты сам упал.
– Мисс Блейк, можем мы ее забрать? – спросил Титус.
– Да, – ответил Дольф.
– Давайте, ребята.
Водолазы переглянулись.
– Можно включить прожектор? – спросил меня Мак-Адам.
– Валяйте.
Луч ударил в меня. Я прикрыла глаза рукой и чуть не соскользнула в воду. Господи, до чего ярко! Вода осталась такой же черной, бурной и непрозрачной, но камни заблестели, и мы с Айкенсеном оказались на авансцене. Змеиная кожа заискрилась всеми цветами радуги. Мак-Адам надвинул маску на лицо, зажав во рту загубник. Его примеру последовал только один водолаз. Наверное, чтобы снять эту шкуру, не надо лезть в воду всем четверым.
– А зачем они понадевали акваланги, чтобы болтаться в них на мелком месте? – спросил Айкенсен.
– Страховка на случай, если водолаза подхватит течение или он попадет в яму.
– Здесь не такое сильное течение.
– Достаточно сильное, чтобы унести шкуру, если оно ее подхватит. С аквалангом можно ее догонять, куда бы ее ни понесло.
– Ты говоришь так, будто сама это делала.
– Я сдавала на удостоверение водолаза.
– Экая ты многогранная, – сказал он.
Водолазы уже добрались до нас. Баллоны аквалангов казались выступающими из воды спинами китов. Мак-Адам приподнял лицо над водой и рукой в перчатке взялся за камень. Вынув загубник изо рта, он шевелил ластами, удерживаясь на течении. Второй водолаз был возле Айкенсена.
– Ничего, если мы порвем эту шкуру? – спросил Мак – Адам.
– Я ее отцеплю с этой стороны скалы.
– Руку замочите до плеча.
– Но ведь выживу?
Лицо его под маской и капюшоном трудно было разглядеть, но он точно нахмурился.
– Выживете.
Я опустила руку, коснулась воды. От прикосновения к ледяной поверхности я остановилась в нерешительности, но только на миг. Погрузив руку в воду до плеча, я хотела ее распутать, но наткнулась на что-то твердое и скользкое – не на кожу. С визгом я отдернула руку, чуть не плюхнувшись в воду. Как-то сохранив равновесие, я вытащила пистолет.
Только я успела сказать: “Там что-то есть!” – как оно вынырнуло на поверхность. Круглое лицо с вопящим безгубым ртом взметнулось вверх, руки вытянулись к Мак-Адаму. Оно свалилось обратно в воду, я только успела заметить проблеск темных глаз.
Водолазы рванули к берегу уверенными сильными гребками, будто за ними гнался сам сатана.
Айкенсен попятился и свалился в воду. Он вскочил, отряхиваясь, с пистолетом в руке.
– Не стреляй! – крикнула я.
Эта штука снова всплыла на поверхность. Я соскользнула к ней. Тварь завизжала, человеческие руки потянулись ко мне. Она вцепилась в мой жакет и подтянулась ко мне. Пистолет был у меня в руке, но я не стреляла.
В нее целился Айкенсен. С берега неслись крики, к нам бежали копы, но времени не было. Были только мы с Айкенсеном посередине реки.
Тварь цеплялась за меня, уже не крича, просто цеплялась, будто, кроме меня, в мире не осталось ничего. Безухим лицом она ткнулась мне в грудь. Я направила пистолет в грудь Айкенсену.
Это привлекло его внимание. Он мигнул, вгляделся в меня.
– Какого черта?
– Прицелься куда-нибудь в другое место, Айкенсен.
– Как мне надоело смотреть в дуло твоего пистолета, стерва ты этакая!
– Взаимно, – ответила я.
Голоса стали громче, к нам бежали люди. Несколько секунд оставалось. Несколько секунд, пока нас кто-то спасет. Несколько секунд опоздания.
Рядом с Айкенсеном шлепнулась пуля – так близко, что его окатило водой. Он дернулся, и его револьвер выстрелил. Тварь бешено дернулась, но я уже нырнула за камни. Она держалась за меня, как приросшая. Мы пропыли мимо большой скалы, телепаясь в змеиной шкуре, но я сумела не отвести браунинга от Айкенсена. Выстрелы его “магнума” гремели в воздухе, отдаваясь вибрацией у меня во всем теле. Если он повернется к нам, я выстрелю.