— Могу я войти на минутку? Я боюсь потревожить вашего отца, надеюсь, он спит, но мне кажется, мы должны продумать дальнейшие наши планы, когда прибудем в Остенде.
Лоилия не ответила. Она прошла в свое купе и забралась в постель.
Лорд Брэйдон проследовал за нею, закрыл дверь и сел на край постели.
Она все еще смотрела на него с тревогой, и он поспешил сказать:
— Все в порядке, и, по-моему, я убедил их, что никто из нас ничего не знает о сбежавшем заключенном.
У нее вырвался тягостный вздох, казалось, из самых глубин ее существа.
— Может быть, глупо было с моей стороны так… испугаться… но я беспокоилась не только… за папу, но и… за вас тоже. В конце концов вы оказались… втянуты в это и… вас это не должно было коснуться.
— Я думаю, что без меня спасение вашего отца могло оказаться более трудным делом.
— Я не это имела в виду, — поспешила с объяснением Лоилия. — Вы были великолепны, поразительны… Никто не мог бы стать таким чудотворцем. — Она поколебалась немного. — Ио если бы мы вовлекли вас в беду… и папа, и я… страшно… раскаивались бы в этом всю жизнь.
По ее тону лорд Брэйдон понял, как много это значило для нее.
И он сказал спокойно:
— Я хочу, чтобы вы забыли все случившееся и в будущем знали только радость.
— Я готова к этому, — сказала Лоилия, — но у меня нет желания «., делать то… что вы предлагали.
Она мельком взглянула на него, боясь обидеть.
— Я должна присматривать за папой, и, кроме того, как я говорила вам, я не… гожусь для светской жизни.
— Понимаю ваши чувства, — промолвил лорд Брэйдон, — но мне все-таки жаль, что вы растрачиваете себя, ограничиваясь маленьким домом с несколькими акрами земли.
— Ну вот, вы обращаете мои же слова… против меня! — упрекнула его Лоилия.
— Вы же хотите, чтобы я расширял мои горизонты, — напомнил лорд Брэйдон. — Почему же мне не хотеть, чтобы мы расширяли ваши?
Она сделала безнадежный жест руками.
— Я думаю, истина в том, что я —» ни рыба ни мясо, ни добрая копченая селедка!«, как говаривала моя няня. Иными словами, никуда не гожусь!
— А сейчас вы становитесь сверхскромной, — заметил лорд Брэйдон, — но об этом мы поговорим в другое время. Теперь я пойду спать и советую вам поступить так же.
Он улыбнулся ей и встал.
Но прежде чем покинуть купе, он повернулся к ней.
— Просто помните, Лоилия, что мы одержали победу там, где люди не столь умные могли бы потерпеть поражение.
Он вновь улыбнулся ей, захлопнул за собой дверь и отправился в свое купе.
Лорд Брэйдон не поднимался, пока стюард не разбудил его.
Он сообщил, что в вагоне-ресторане накрывают к завтраку и что они прибудут в Антверпен через час.
Лорд Брэйдон не имел намерения идти в вагон-ресторан из опасения попасться на глаза кому-либо, кто знал его.
Ему пришлось бы тогда объяснять, почему Лоилия едет с ним.
Он очень хорошо знал, какие предположения вызовет у большинства его знакомых присутствие в его обществе молодой девушки без сопровождающих.
Он знал также, что у нее не возникло бы и мысли, будто в их совместной поездке можно усмотреть нечто предосудительное.
Поэтому он заказал завтрак в купе для себя и такой же — для нее.
Он был уверен, что Тарстон Стэндиш позаботится о себе сам.
Тот, однако, пришел в купе лорда Брэйдона лишь за несколько минут до прибытия в Антверпен.
Он все еще был в одежде слуги и выглядел значительно лучше, чем вчера.
Тщательно закрыв дверь, он сказал:
— Как ваш слуга я искренне прошу прощения за слишком долгий сон после того, как мы проехали границу.
— Я думал, — улыбнулся ему Лорд Брэйдон, — вы будете лежать без сна, в догадках, что же там происходит, и должен признаться, я сам изрядно перенервничал.
Он рассказал Тарстону Стэндишу обо всем, что произошло ночью.
— Думаю, все опасности позади, — добавил он, — но было бы весьма опрометчиво давать стюарду основания думать, будто мы ведем себя иначе, нежели должны вести себя, по его мнению, обычные пассажиры, — до тех пор, пока мы не окажемся на борту моей яхты, которая, надеюсь, ожидает нас в гавани.
Тарстон Стэндиш согласился с ним и начал поэтому прилежно собирать и паковать его вещи.
Затем он прошел в соседнее купе, чтобы уложить чемодан Лоилии.
К тому времени они уже подъезжали к вокзалу.
Лоилия поняла по взгляду отца, что она все еще должна вести себя так, будто он — слуга, за которого себя выдает.
Поэтому она вышла на платформу вместе с лордом Брэйдоном.
Они оставили Тарстона Стэндиша, чтобы он нашел носильщика и следовал за ним, пока они пойдут к гавани.
Они увидели яхту лорда Брэйдона, пришвартованную в стороне от причала, где стоял пароход, курсирующий через Канал.
На мачте яхты был поднят английский военно-морской флаг.
Он выглядел таким безошибочно британским, что Лоилия больше не могла медленно идти к трапу.
Она хотела бежать, зная, что на борту яхты сможет наконец почувствовать себя в полной безопасности и ей ничто больше не будет угрожать.
Тарстон Стэндиш расплатился с носильщиком, принесшим их багаж.
Затем, поднявшись на борт, он сразу пошел вниз.
Тревожась о нем, Лоилия поспешила следом по сходному трапу яхты.
Инстинкт подсказывал ей, что каюта лорда Брэйдона должна находиться в дальней части кормы, а каюты ее и отца должны примыкать к ней.
Она прошла в каюту слева.
Отец лежал на кровати с прижатой к боку рукой.
И тут она увидела, что пальцы его в крови.
— Папа! Папа! — закричала она. — Что с тобой случилось?
— Они заподозрили меня, — с трудом выговорил отец побелевшими губами, — и кто-то ударил меня ножом, когда я выходил из вокзала.
У Лоилии вырвался крик ужаса.
Она повернулась к двери, чтобы позвать на помощь, и заметила Уоткинса, идущего по коридору.
Он был без фуражки, макинтош скрывал его вульгарный пиджак.
— Папу ударили ножом! — закричала она.
Уоткинс сразу начал действовать.
Он снял макинтош и пиджак и послал Лоилию за капитаном, который, по его словам, знает все способы лечения ран, и стал принимать меры для предотвращения большой потери крови у раненого.
Позже, вспоминая все происшедшее, Лоилия говорила, что ей казалось, будто она вновь очутилась в прежнем кошмаре.