Как и все остальные, он смотрел на воду.
Поднявшись, Орина не вошла внутрь пещеры, а остановилась на последней ступеньке и стала смотреть вниз.
Не каждый художник смог бы передать на холсте то, что происходило в долине.
Вдруг она заметила Хуареса, он спускался вниз с горы.
Увидев его, индейцы упали на землю и стали целовать ему ноги.
Для них он был богом.
Богом, принесшим жизнь.
Испанцы целовали ему руки и опускались на колени.
Орина видела, как матери бежали к нему, умоляя благословить их детей.
Да, этим людям явилось настоящее чудо, которое навсегда изменит их жизнь.
Хуарес направился к ступенькам, касаясь ладонью младенцев и благословляя их.
Наконец он дошел до горы.
Орина забежала к себе в пещеру и закрыла вход занавесками.
Она чувствовала, что не в состоянии сейчас с ним разговаривать.
Она не сможет поздравить его с этим великим событием по одной простой причине: она расплачется.
Сидя у себя на кровати, она услышала, как он вошел в главную пещеру.
Она знала, что он ищет ее там.
— Орина! — раздался его голос.
— Я… здесь, — тихо ответила она.
Наступило молчание, а потом он сказал:
— Я переоденусь, и когда ты будешь готова, подадут ужин.
Она подумала, что он наверняка ничего не ел с самого раннего утра, а может, не ел и утром, оттого что переживания по поводу открытия дамбы отняли у него аппетит.
Хотя, если б она спросила об этом, он, без сомнения, сказал бы, что был абсолютно спокоен и уверен в благополучном исходе предприятия.
Точь-в-точь как ее отец: заключая огромные сделки или затевая грандиозные проекты, он вел себя так, будто ничего особенного не происходит.
Но Орина знала, как он себя чувствовал в такие дни.
К ужину она выбрала светлое платье и ничуть не удивилась, что Зиити не пришла ей помочь.
Разве могла она оторваться от волшебной реки?
Одевшись, Орина вошла в большую пещеру.
Хуарес уже ждал ее.
Он разливал вино по бокалам.
— Я думаю, этот вечер много значит для нас, — сказал он, — и особенно важно, что он последний.
— Важно… чем? — спросила Орина.
— Моя работа здесь закончена, твоя тоже, — тихо ответил Хуарес. — Завтра я отвезу тебя обратно.
— Завтра? — повторила Орина.
Ей не приходило в голову, что он скажет об этом сейчас.
Он молча подал ей бокал.
— Твоя яхта ждет тебя, — напомнил он. — Ты сможешь продолжить свое путешествие, если, конечно, не решишь вернуться в Нью-Йорк.
Орина подумала, что, отправляясь в это плавание, она хотела найти что-то новое, а в результате получила ответ на самый важный для себя вопрос.
С трудом подбирая слова, она спросила:
— Ты… отсылаешь меня… или… едешь… со мной?
— Я посылаю тебя обратно, в цивилизованный мир, — ответил Хуарес. — Я вырвал тебя из него по крайней необходимости. Теперь я намерен вернуть тебе все деньги до последнего пенни. Конечно, мне надо сначала определить, чем заняться, где заработать, а на это потребуется время. Но я все верну, обещаю.
Он снова говорил тусклым, равнодушным голосом, таким же, как в первый день, когда привез ее в пещеру.
Орина подумала о тех часах, которые они провели вместе, ужиная за этим столом.
Тогда он говорил и спорил с ней на равных.
А сейчас она чувствовала себя оскорбленной не столько его словами, сколько тоном, которым он их произносил.
Но прежде чем она успела ответить, вошла Зиити.
Она выглядела смущенной и провинившейся, когда ставила на стол ужин.
— Простите меня… простите меня! Я смотрела воду и забыла время. Красиво! Люди говорить Como Dios — это Бог! Они сделать памятник!
— Спасибо, — ответил Хуарес, — но лучше пусть они просто помнят меня, и не надо никаких памятников.
— Мы сделать памятник! — вдохновенно воскликнула Зиити. — Чтобы все хорошо росло.
Своей одержимостью она чрезвычайно растрогала Орину.
— Спасибо, Зиити, — повторил Хуарес.
Когда девушка вышла из пещеры, Орина спросила:
— Ты действительно намерен завтра уехать?
Ты уверен, что им не понадобится твоя помощь, когда они будут пахать и сеять?
Хуарес покачал головой.
— Люди, которые помогали мне, очень талантливы. Мы о многом говорили во время строительства дамбы, и теперь они четко знают, чего хотят.
— А куда же ты… поедешь?
Он по-испански широко развел руками.
— Я еще не решил. Мир велик.
Он умолк и стал есть.
Понимая, что он сильно голоден, Орина не отвлекала его до конца ужина.
Она просто сидела и смотрела на него.
Она чувствовала себя так, словно кто-то неожиданно ударил ее по голове.
Она не могла думать.
Все — и яхта, и капитан Беннет, и путешествие, о котором она мечтала, — осталось где-то далеко позади.
Нью-Йорк и Лондон были теперь другими мирами, и Орина с трудом могла представить себя их частью.
Зиити принесла следующее блюдо, и Хуарес подлил вина.
Когда ужин подошел к концу и Зиити унесла посуду, он сухо сказал:
— Мне нужно подготовиться к завтрашнему отъезду. Надеюсь, ты простишь, если я оставлю тебя. Это был длинный день.
— Но и очень успешный! — воскликнула Орина.
— Да, конечно, — ответил он. — Спокойной ночи, Орина!
Он стремительно вышел, оставив ее в замешательстве.
Ей хотелось позвать его обратно, умолять еще немного посидеть и поговорить с ней, но он ушел, а она постеснялась окликнуть его.
Орина встала, задула свечи и пошла к себе в пещеру.
Зиити оставила свечу возле кровати.
Орина медленно разделась.
Она слышала музыку, доносившуюся снаружи.
Люди были слишком счастливы, чтобы спать этой ночью.
Но только не она.
Завтра предстоит долгое путешествие, поэтому чем быстрее она заснет, тем легче ей будет завтра.
Орина старалась не думать о том, что сказали бы люди, узнай они, что Хуарес покидает их.
Наверняка приложили бы немало усилий, чтоб остановить его.