— А ты слишком худенькая, — ответила Дениза. — Ты, наверное, экономишь на еде.

— Не экономлю, а просто не имею денег, чтобы купить что-нибудь вкусное.

Дениза положила свою руку на руку Алины:

— Теперь с этим покончено, дорогая! Я и впредь не оставлю тебя. И ты никогда не будешь больше голодать и жить одиночестве.

В соседнем вагоне лорд Тевертон съел очень легкий обед, но выпил несколько бокалов шампанского. Он почти до утра оставался у графини Грэй. Поэтому, когда его разбудили, он проснулся в плохом расположении духа. Начать с того, что у него не было ни малейшего желания ехать в Рим. Но он, естественно, не мог отказать министру иностранных дел, тем более что тот так просил об этом.

— Вы, Тевертон, гораздо успешнее уладите дела с королем и его советниками, чем любой из наших дипломатов.

— А что посол? — спросил лорд Тевертон.

— Вы не хуже меня знаете, что я о нем думаю, — ответил лорд Гранвиль. — Поэтому, ради Бога, перестаньте упорствовать и помогите мне. Я бы не просил вас, не будь дело таким неотложным.

Лорд Тевертон вздохнул:

— Хорошо. Но это в последний раз вы просите меня покинуть Лондон как раз тогда, когда я больше всего наслаждаюсь жизнью.

— Она очень привлекательна, — сказал Гранвиль. — А ваше отсутствие будет недолгим.

— Я позабочусь об этом, — заметил Тевертон.

(Ничего удивительного, что он был взбешен, когда из чувства простой любезности вынужден был удовлетворить просьбу отца Денизы. И не только согласился сопровождать ее в Рим, но и разрешил поселиться в своем доме. — Зачем ей нужно в Рим? — спросил он. — В конце концов, насколько я наслышан, твоя дочь имела большой успех в Лондоне.

— Огромный успех! — отвечал Седжвик. — Но она вбила себе в голову, что хочет в Рим, и я не могу отказать ей.

Именно этого желал лорд Тевертон, но у него была та же проблема: он не мог отказать.

«И вот я, — размышлял он, — буду брошен на произвол судьбы с этой занудливой дебютанткой, которая станет тараторить без умолку, не имея ни одной мысли в голове, и с ее компаньонкой, какой-нибудь пожилой особой, которая не упустит случая излить на меня всю сентиментальную чушь».

Так часто бывало с женщинами, которые кокетничали и заискивали перед ним, потому что он был не только красив, но и богат.

Ему нравилось сознавать свою значительность, тем более что герцог Гранвиль — не единственный министр, который при случае обращался к нему за помощью или советом. Он часто думал, что если бы был беден, то пошел бы в разведку, так как эта работа увлекала его и доставляла удовольствие. А между тем спрос на него со стороны министров рос. Они хорошо понимали, что он может улаживать дела с иностранцами намного лучше, чем те в министерстве иностранных дел, кому за это платят деньги.

Поезд набирал скорость, лорд Тевертон выпил третий бокал шампанского и неожиданно подумал, что леди Лзнгли оказалась настоящим сюрпризом. Он не ожидал увидеть такую необыкновенно очаровательную особу. Ее красота делала ее непохожей на тех женщин, с которыми он встречался раньше. Он не мог объяснить себе, в чем это отличие, но знал, что оно есть. В ней было что-то неземное. А он привык к женщинам с горящими глазами, надутыми губками и выражением лица, яснее всяких слов говорившим ему, чего они хотят. У него было странное чувство, что леди Лэнгли никогда не станет вести себя подобным образом. Затем он решил, что его ни в малейшей степени не должны интересовать эти непрошеные гости и чем реже они будут видеться, тем лучше. У него были в Риме дела, которые, конечно, их не касались.

И вообще, зачем ему с ними видеться? Он был уверен, что общих друзей в Риме у них нет. Теперь, по пути в Рим, он вспомнил о красавице княгине Сесилии Боргезе. В их последнюю встречу он понял, что она тоже находит его привлекательным. Княгиня, жена находящегося теперь у власти князя Боргезе, была очень хороша собой. Если память ему не изменяет, князь часто уезжал из Рима по делам, которые мало касались его жены.

Легкая улыбка тронула его губы, и он подумал, что отдохновение от трудов может найти во дворце Боргезе: ему там будут рады.

Поезд продолжал свой ход, и Тевертон начал дремать. Минувшей ночью он спал не более трех часов. Как и раньше, когда ему приходилось еще на рассвете вставать из теплой постели, он начинал сомневаться, стоят ли этого те радости, которые дарила ему обворожительная леди Грэй. Если быть честным, то все женщины, как бы они ни были прекрасны, похожи друг на друга.

«Что мне надо? — спрашивал себя лорд Тевертон. — Чего я ищу?»

Вот вопрос, который все чаще задавал он себе по утрам. С наступлением дня он чувствовал, как это ни странно, что иллюзии рассеиваются и он становится все более циничным. Будучи человеком тонкого ума, он пробовал вышучивать себя. «Циник в тридцать лет! — размышлял он. — А что же будет в сорок?» И не находил ответа. А между тем он желал, чтобы жизнь его была наполненной и завершенной, но желания уходили, угасали… Ему больше ничего не хотелось. Не было ничего, чего он не мог бы получить. И все чаще и чаще, трезво анализируя происходящее с ним, особенно после бессонных ночей любви, Тевертон задавался теми же мучительными вопросами: чего я ищу? куда стремлюсь? в чем смысл моей жизни? И сам себе: «Я слишком рано получил слишком многое».

Ему хотелось прервать этот мучительный самоанализ, как перекрывают кран с текущей водой. Но мысли шли одна за другой.

В такт набирающему скорость поезду он вдруг совершенно неожиданно подумал, что, когда вернется домой, не будет искать встреч с леди Лэнгли.

Глава 3

По прибытии в Кале лорд Тевертон получил-таки повод для раздражения, узнав, что должен будет делить свой специальный салон-вагон, который был подсоединен к составу, следующему на Рим, со своей кузиной и ее спутницей. Он пересек Ла-Манш в тишине и покое за чтением «Тайме» и «Морнинг пост» и, пока не высадились на берег, не задумывался над тем, как они поедут в Рим. Часто выполняя различные дипломатические миссии, к тому же будучи весьма состоятельным человеком, он всегда путешествовал таким же комфортом и роскошью, что и королева Виктория. У него был свой салон-вагон, который подсоединяли к основному поезду. В вагоне была гостиная с диваном и креслами и две спальни. Если он отправлялся в поездку один то кровать его слуги размещалась рядом с багажом. В этой же поездке его слуга и горничная Денизы ехали в обычном вагоне, специально зарезервированном для них.

Но особенно раздражал Тевертона вынужденный отказ от большей спальни, которую он обычно занимал. Теперь туда поставили еще одну кровать, чтобы в ней могли разместиться кузина и ее спутница.

Он вошел в меньшее купе, с досадой размышляя о том, что женщины доставляют массу неудобств, особенно если они к тому же еще и родственницы.

Но делать было нечего. Он переоделся, снял дорожный костюм и надел удобный костюм для отдыха.