Позже начались танцы, и девушку немедленно окружила толпа молодых кавалеров, желающих заслужить привилегию стать ее партнером.
— Вы превратили меня во вдову, и я ненавижу вас за это, — сказала Изабелла Беррингтон, обращаясь к герцогу, когда оказалась рядом с ним. Он же в это время разговаривал с несколькими государственными чиновниками, но прежде, чем успел что-нибудь ответить, леди Изабелла вновь покинула его, так как и она тоже не испытывала недостатка в кавалерах.
Было уже четыре часа утра, когда Аме наконец созналась, что устала и начинает ощущать боль в ногах. Леди Изабелла с трудом подавляла один зевок за другим, прикрывая рот рукой в белой перчатке. Королева удалилась за полчаса до этого без особого желания и единственно из-за того, что чувствовала — на этом балу обязательно присутствует немало людей, которые стремятся поскорее уехать домой, но не могут сделать этого до тех пор, пока не уйдет с бала она, их королева.
Мария-Антуанетта вселяла радость в формальную атмосферу этого приема, всем казалась счастливой, веселой и беззаботной, стремилась получить как можно больше удовольствия от этого вечера. А когда Ее Величество была рада чему-нибудь, то всегда находилась в наилучшем расположении духа.
Временами Мария-Антуанетта проявляла свой необузданный нрав и тогда безжалостно делила всех окружающих на своих и чужих, часто без какой-либо видимой причины. Именно эта черта ее характера вызывала бесконечные интриги при дворе, а те, кто постоянно находился в ее свите, считали свою долю незавидной, так как чувствовали, что их безопасность основывается на зыбком фундаменте, так изменчива улыбка женщины, когда она находится в хорошем настроении. Но в то же время следовало признать, что Ее Величество могла бы сделать многое, порой невозможное, чтобы помочь своим друзьям, и для них крайняя непоследовательность королевы имела особое очарование.
Мария-Антуанетта не могла пожаловаться на отсутствие характера и, выйди она замуж за человека достаточно сильного, способного удерживать ее нрав в равновесии, могла бы, без сомнения, стать превосходной королевой; но Людовик проявлял благоразумие только в том, что касалось наук, его неуклюжесть и собственная странная самооценка приводили к тому, что он демонстрировал неотесанность и глупость по сравнению с блестящим умом жены.
Людовик ужасно стеснялся того-факта, что был недостоин этой женщины и как человек, и как муж. Все пять лет, в течение которых они были женаты, и даже теперь, после того как у них родился первый ребенок, он все так же преклонялся перед ее яркой женственностью, приходил в оцепенение от ее очарования и красоты, потому что любил свою жену всем сердцем и с годами все сильнее.
Когда Мария-Антуанетта удалилась из бального зала, у приглашенных появилось ощущение, что огни люстр сразу поблекли, а сверкание многокрасочной толчеи потеряло свое великолепие. Те из гостей, кто лишь за несколько минут до этого улыбались и были оживленны, теперь казались уставшими и скучными.
Постепенно гости стали расходиться, возникло общее движение в сторону мраморной лестницы, герцогу Мелинкортскому потребовалось некоторое время, чтобы доставить своих дам к поджидавшей карете, а потом леди Изабелла и Аме с удовольствием откинулись на мягкие подушки.
— Боже мой, сколько народу! — воскликнула Изабелла. — Я изнемогаю от усталости.
— Чудесно! Как все было восхитительно! — в свою очередь, проговорила Аме.
— А вы, дитя мое, имели огромный успех, — обратилась к девушке леди Изабелла, — и хотя я должна была бы, наверное, ревновать вас, мне этого не хочется.
— А почему вы должны ревновать меня? — в полном недоумении спросила Аме.
— А потому, что в первый раз в жизни меня сопровождала женщина, которая была красивее, чем я, — ответила леди Изабелла. — Думаю, это от того, что я старею, коль не придала этому факту никакого значения. Довольно удивительная вещь, вы не находите, Себастьян?
— А почему вам требовалось обращать на это внимание? — проговорила девушка прежде, чем герцог успел вставить слово. — Все они — просто глупые мальчишки.
Я хотела танцевать с монсеньером, но он, наверное, отказался бы.
— Я уже слишком стар для танцев, Аме, — проговорил его светлость. — А те глупые мальчишки, как окрестили вы своих кавалеров на балу, гораздо более соответствуют вашему возрасту. А как вы оцениваете этих неженатых мужчин, с которыми встретились впервые в жизни?
— Мне кажется, что абсолютное большинство из них очень глупы, — ответила девушка. — Они говорили такие пошлости. Брат короля, граф д'Артуа, все время твердил, что у меня глаза как звезды. Ну скажите на милость, можно ли представить себе более глупое сравнение?
У всех звезд имеются лучи, а у меня глаза — круглые.
— И вы, конечно, сказали ему об этом? — поинтересовалась леди Изабелла.
— Разумеется. А он тогда сказал, что я злая. Потом он говорил еще множество подобных глупостей.
Изабелла начала хохотать:
— И она это сказала графу д'Артуа. Ах, Себастьян, какая жалость, что я не могла видеть его лица в тот момент! Боже мой, ведь он же воображает себя величайшим сердцеедом Парижа.
— Я тогда подумала, что он просто недалекий человек, — проговорила Аме. — Я не люблю мальчишек.
— Вот уж в самом деле нашли мальчишек! — возразила девушке леди Изабелла. — Между прочим, графу д'Артуа двадцать семь лет, а вам, милая, всего семнадцать — то есть обычно допустимая разница в возрасте.
— Допустимая для чего? — спросила Аме.
— Для брака, разумеется.
Леди Изабелла никак не ожидала, что при последних ее словах на лице у девушки появится выражение сильнейшей тревоги. Казалось, она пришла в ужас и неосознанно придвинулась поближе к его светлости.
— Вы ведь не хотите сказать… Вы не думаете… — начала что-то лепетать Аме.
Герцог Мелинкортский сразу понял, какие именно слова никак не может произнести девушка, прежде чем она успела закончить свою мысль вслух.
— Нет, разумеется, нет, — спокойно ответил он. — Никто не собирается предпринять какие-либо шаги для того, чтобы выдать вас замуж. В Англии люди женятся совершенно иначе, чем во Франции. Мужчины и женщины вступают там в брак, потому что любят друг друга, а не так, как здесь, когда им просто подыскивают подходящую партию.
Аме тихо вздохнула.
— Я на какое-то мгновение сильно испугалась, — проговорила девушка. — Леди Изабелла очень добра, и я так благодарна ей, но она все делает настолько быстро, что я встревожилась — она, пожалуй, может выдать меня замуж прежде, чем я пойму, что со мной происходит. Но ведь на самом деле, если возникнут такие обстоятельства, то я скорее соглашусь вернуться в монастырь, чем выйти замуж за одного из тех глупых мальчишек!
— Себастьян, уж не вы ли способствовали тому, чтобы это дитя прониклось презрением ко всей золотой молодежи Франции? — проговорила Изабелла Беррингтон, стараясь сохранять строгий тон, хотя на самом деле она сдерживалась из последних сил, чтобы не расхохотаться.