День был хмурым, от воды тянуло холодом. Закутавшись, нацепив на себя все шкуры, Лиска корчилась в шалаше. Через широкую щель входа видела, как люди Леса пробуют ловить рыбу с плота, точат ножи.
Олег стоял на корме, ворочал длинным рулевым веслом. Плот выполз на середину, волны с плеском бились о края. Мрак сидел, свесив ноги в воду, пробовал удить рыбу. Мокрая шкура была расстелена на сухом, на обнаженной спине под прорастающей порослью просматривались тугие узлы мышц. Спина Мрака была похожа на ствол старого дуба со снятой корой — в тугих наплывах, коричневая, твердая как камень. Оборотень держал короткую палку с длинной жилой, на другом конце под водой болтался кусок мяса.
Олег поглядывал с беспокойством. Рыба на такой кус не клюнет, подавится. Но в глубинах живут не только рыбы.
Ночь застала на плоту. Мрак велел держаться все так же посередке. Утром набьют дичи на берегу, а ночью безопаснее плыть. Спят не только рыбы, но и водяные звери. Люди спят тем более. Не спят разве воины Агимаса, они опаснее разбойного сброда.
— Только разбойники не спят? — переспросил Таргитай. Он сладко зевнул. — Тогда я посплю, а вы с Олегом на страже, добро? Утром сменю.
— Тебя добудишься, — проворчал Мрак. — Лиска, ты с нами… или с Таргитаем?
— Хотите узнать, разбойница я или нет? Я немножко с вами, потом посплю.
— Настоящая женщина, всего понемножку.
Ночью Олег часто просыпался, вслушивался в крики речных зверей. Луна часто ныряла в тучки, все погружалось во тьму. Олег с замиранием сердца пытался различить силуэт Мрака. Волны плескались о бревна, что-то мокрое и скользкое быстро потрогало Олега за ногу. Он с воплем убрал ее под шкуру, а серебристая рыбка, дважды подпрыгнув, исчезла.
Звезды покачивались, сдвигались вправо-влево, но оставались на месте. Мрак держал рулевое весло крепко, Олег не видел берега, даже края плота не видел, но Мрак ухитряется вести посередине. Агимас не страшен, а звери есть звери, их на берегу столько, что на десять колен героев хватит махать мечами, секирами и даже топорами.
Мрак не заснет, подумал Олег успокаивающе. Оборотень всегда начеку. Пока за рулевым веслом, беспокоиться нечего.
Он обхватил обеими руками Лиску, она сжалась в комок, как озябший зверек, ерзала, устраиваясь в его объятиях поплотнее, сберегая капли тепла. Таргитай спал, разметавшись, правая рука по локоть свесилась в воду, в темных волнах вокруг пальцев поблескивали странные тени.
Олег поежился, искоса взглянул на звезды. Такие же, как в ту первую ночь, когда вышли из Большого Леса. Чудно, конечно. Непонятно, что-то тревожное в этих звездах, но что?
От комочка в его объятиях пошло тепло. Лиска перестала дрожать, расслабилась. Олег согрелся и заснул.
Мощным толчком их швырнуло в черную ледяную воду. Олег хлебнул спросонья, черная паника на миг затмила сознание. Где-то, говорят, целые народы умеют плавать, но он знал, что тонет, сейчас умрет…
Ноги коснулись земли. Он выплюнул воду, волной ударило в лицо, глотнул еще, поперхнулся, закашлялся. Вблизи слышался рев Мрака, с кем-то дрался, там бурлила вода. Олег, стыдясь, что, как всегда, в сторонке, кинулся на помощь, наткнулся на что-то отчаянно барахтающееся. Острые когти вцепились ему в плечо.
— Это я, — крикнул он, волна хлестнула в рот, он потерял равновесие, скрылся с головой, а когда сумел подняться, схватил Лиску и поднял над водой. Она перестала отбиваться, судорожно обхватила за шею.
Чувствуя себя устойчивее, он пошел, преодолевая бушующие волны, в ту сторону, где земля повышалась. Дно норовило повести назад, туда идти легче. Олег поднял Лиску еще выше, двигался до тех пор, пока вода стала до пояса, потом до колен. Перевел дух, выбрался на твердь, споткнулся в темноте, рухнул на мокрые камни, упал, но Лиску не выпустил.
Вблизи стоял рев, шлепающие удары, сдавленный крик, хрипы. Луна вынырнула из темной тучи. Олег различил гигантскую фигуру человека с блестящей кожей. Он стоял по колено в воде, тащил другого, тот отбивался и норовил лечь в воду.
Олег с облегчением вздохнул, поднял и понес замерзшую Лиску на берег выше. Уже на сухом рухнул снова, ударился о валун. Рядом Мрак бросил Таргитая. Дудошника выворачивало, из него хлестали водопады темной воды, где Олегу чудились лягушки, рыбки, раки.
— Такого рулевого, — прохрипел Таргитай. Он выплюнул длинную пиявку, каркнул, — такого… орла…
Мрак поднялся, шагнул вперед и растворился в ночи. Из темноты донеслось злое предостерегающее:
— Тарх, не умничай. Умнее тебя в болоте утопли.
— Поворота… не видел!..
— Какой поворот? Это островок.
Голос удалился, затих. Олег подумал, что остров в самом деле должен был возникнуть неожиданно, чтобы чуткий Мрак не успел свернуть. Он даже пощупал опасливо почву, не толстая ли спина исполинского зверя. Мог вынырнуть из глубин подышать воздухом, вот-вот уйдет на дно.
Из тьмы донесся хрип. Встревоженный Олег на ощупь пробрался, наткнулся на неподвижное тело. В страхе ощупал лицо, пальцы провалились в мокрую ямку раскрытого рта. Таргитай бесстыдно спал, разбросав руки.
— Кузнечики, — послышался сзади тихий голосок.
Олег резко повернулся. Во тьме белело как осыпанное мукой лицо Лиски. В ночи звучали трели крохотных музыкантов, значит — зелень близко. Олег взял ее за руку, потащил наверх.
В десятке шагов земля перестала подниматься, зашелестела трава. Олег сел, не решаясь идти дальше. Лиску трясло, вода с нее бежала ручьями, Олег уже чувствовал себя сухим.
Мрак вернулся с Таргитаем. Певец зевал, тер кулаками глаза. Мрак сказал раздраженно:
— Только жабы в траве скачут да кузнечики верещат, как стадо маленьких таргитаев. Но зверья вроде бы нет.
— Значит, можно спать, — рассудил Таргитай, — никто не нападет.
— Зверь может переплыть, — возразил Мрак. — Ты спал дольше всех, посторожишь. А мы дождемся утра.
— Костер бы…
— Ни одного сухого стебля! Чудно это. Ладно, утром разберемся со всеми чудесами.
Таргитай слабо взмолился:
— Поесть бы!..
— Опять? Ты даже во сне ел.
— От волнения восхотелось есть еще больше! Олег, сотвори еду! Как Гольш. Жареного поросенка, печеного кабанчика, индюка с запеченными яйцами…
— Убью! — пригрозил Мрак.
— Уже молчу, — поспешно сказал Таргитай. — Но ежели не может придумать еду, как великий маг Гольш, то пускай хотя бы сопрет.