Когда залез на хвост, похожий на старое бревно, с засохшей кровью, застыл, приходя в себя, но глаз все равно не открывал. Его трясло, как Олега, а руки стали ватными, как у Таргитая после обеда. Смутно слышал сквозь шум крови в ушах крики, грохот копыт и хлопающие удары по воздуху.
Шероховатое бревно начало терять жесткость, изогнулось. Проклиная все на свете, едва не всхлипывая, Мрак пополз вверх, уверяя себя, что всего-навсего взбирается по хрупкой ветке на вершину дерева в разгар урагана.
Удары по воздуху прекратились, бревно — заметно утолщившееся — снова вытянулось, а ветер дул только в лицо. Мрак открыл глаза, сжал челюсти, потихоньку двинулся дальше, цепляясь за чешуйки и гребень. Трое на спине Змея привязались веревкой, никто даже руки не протянет, бесчувственные. Для них Мрак — несокрушимая скала, а у этой несокрушимой — в животе льдина с сарай размером! Как бы сам не дрогнул в заднице…
Когда кое-как из последних сил втянулся на горбатую спину, Таргитай сразу пожаловался:
— Холодно, Мрак!.. У меня от этого проклятого Змея зуб на зуб не попадает. Сам как лягушка, да еще ветер…
Мрак отер дрожащей рукой крупные капли с распаренного лица, прохрипел:
— Шелудивому свиненку в червень зябко.
— Куда летим? — спросила Лиска.
— Спроси у Змея, — предложил Мрак.
— Наверное, купаться, — предположил Олег. — Что делать, хорошо пожравши?
— Известно что, — сказал Таргитай наивно.
— Эт дело нехитрое, можно и на лету.
— Пчела на лету не может, — сказал Таргитай. — У нее живот такой.
— Думаю, что у этой пчелы живот другой, — заметил Олег. — Не завидую тем, кто сейчас под нами.
— Да, — сказал Мрак странным голосом. — Зато нам совсем хорошо.
Змей летел тяжело, часто растопыривал крылья и подолгу парил. Его медленно вздымало вверх, оттуда он по наклонной быстро скользил вперед, а когда оказывался у земли, снова распахивал гигантские крылья во всю ширь, вздымался на невидимых тепловых струях.
Таргитай устал таращить глаза ввысь — надеялся узреть небесную твердь, за которой хранятся несметные массы воды, именуемые за неизмеримость хлябями. Даже шляпок золотых гвоздей не рассмотрел, а те должны быть немалыми — ведь небесную твердь ковали боги!
Лиска потеряла интерес к небу — им не интересовался Олег. Мрак суетливо ощупывал мешки, перебирал оружие. Несмотря на раззяв-изгоев, почти ничего не утеряно. Волхв кроме мешка с волховскими зельями захватил и сверток с одеялом. У него, подумать только, даже секира торчит на перевязи, когда и успел, видать, душа трепещет как рыба на сковородке, а руки свое делают!
Однажды Змей повернул голову, чем-то раздраженный, попытался ухватить седоков. Мрак уже оклемался, тут же ткнул обеими руками секиру. Тонкая кожа лопнула, каплю черной крови сорвало ветром. Олег успел пригнуться, кровь попала на костяной гребень, кость зашипела и потемнела, запахло горелым. Змей обиженно взревел, больше не поворачивался.
К вечеру впереди начали вырастать горы. Огромное зеленое облако Прадуба осталось позади, ствол казался тонким, как у подсолнуха. Горы приближались быстро. Змей усиленно работал крыльями, даже шею вытянул, торопился.
Олег пытался вытащить книгу, но ветер едва не вырвал из рук. Перекинул мешок через плечо, прищурился:
— На Авзацкие горы мало похоже… Агриппейские?.. Или Агапские? Как тебе кажется, Мрак?
— Когда мне кажется, я плюю через левое плечо.
— Да, я тоже попадаю на бедного Таргитая. Но ежели эти горы Авзацкие, то нам придется делать крюк, чтобы попасть к Гольшу.
— А стоит ли? — сказал Мрак безнадежно. — От бедного Гольша наверняка одни косточки…
Змей лупил по воздуху остервенело, несся как выпущенная стрела. Свирепый ветер продувал до костей. Олег наконец обхватил дрожащую Лиску, сдавил, согревая. Таргитай горбился за их спиной, укрываясь от ветра, ладони сунул под мышки, заодно прижимая к груди дудочку. Мрак щурился, высматривал впереди. Он же первым напрягся, не глядя, нащупал рукоять секиры.
Змей начал снижаться, полетел над самыми вершинами гор. Мрак похолодел, старался не опускать глаза — прямо под пузом Змея проносились острые гребни.
— Глядите! — вскрикнул Таргитай запоздало.
Змей круто свернул. Если бы не веревки, сорвались бы — быстро пошел вниз. На широком уступе отвесной стены, блестящей как слюда, темнело гнездо — понял даже Таргитай. Лишь когда Змей снизился, рассмотрели, что гнездо из деревьев, вырванных с корнем, а дно устлано шкурами. Воздух наполнился смрадом. Чем ниже спускался Змей, тем мощнее становился запах гниющего мяса.
— К бою! — велел Мрак хриплым голосом.
Из гнезда поднялась худая голая шея. Непомерно большая голова распахнула рот — беззубый, но огромный, как жерло печи. Еще два голых детеныша Змея лежали неподвижно, культяпки крыльев бессильно распластались. Змей тяжело рухнул на край гнезда, бревна затрещали, вонь стала невыносимой. Крепкие когти ухватились за каменный выступ.
— Прыгай! — велел Мрак страшным голосом. — Вон там нора!
Разрубив веревку, он скакнул вниз, сдернул за ногу Таргитая. Олег с Лиской спрыгнули с другой стороны. Ноги до колен погрузились в зловонную жижу, от смрада звенело в ушах. За двигающейся шеей птенца виднелась темная расщелина. Мрак уже гнал туда пинками Таргитая.
— Берегись! — заорал он.
Коготь Змея отлетел под ударом секиры. Мрак упал, перекатился через голову. Секиру удержал, перекосился от боли — руки онемели. Таргитай добежал до расщелины, оглянулся. Олег и Лиска спешили, увязали в вонючей жиже с другого бока, а Мрак отчаянно отбивался от Змея — тот тянул когтистые лапы, пытался ухватить пастью. Мрак увертывался, отпрыгивал, падал, всякий раз бил острием либо по носу Змея, где уже текли струйки крови, либо по лапам — срубил два когтя.
— Мрак! — закричал Таргитай. Он выхватил Меч, кинулся к сражающимся.
Мрак пытался отступить к расщелине, но дорогу загораживал детеныш Змея: озверевший, голодный, увидевший сладкую добычу так рядом. Змей раздраженно пытался поймать маленького человечка лапой и одновременно пастью — из нее вырывались клубы сизого дыма. Мрак ударил секирой, рассек нижнюю губу, отпрыгнул, когтистая лапа обрушилась сбоку.
Таргитай заорал дурным голосом, набежал грудью, со всего размаха обрушил Меч. Страшно звякнуло, брызнули чешуйки. Лезвие прорубило кожу, из-под золотого острия чвиркнула зеленая кровь. Змей зашипел, отдернул лапу. Мрак лежал, вмятый в зловонную жижу, спина была залита кровью.