Сам же герцог не говорил ей, зачем везет обратно в замок, а спросить Тара боялась, и оставалось только гадать.
Поскольку багажа у нее набралось порядочно, Тара не удивилась, увидев у дома, графини две кареты.
Но вот чего она никак не ожидала увидеть, так это лошадь для герцога.
– Но вы не можете ехать верхом! – в ужасе воскликнула она. – Ведь вы еще не окончательно выздоровели! Врач предписал вам в течение нескольких месяцев как можно меньше двигаться.
– А я хочу ехать верхом, и поеду! – отрезал герцог. – Чтобы я всю дорогу трясся в карете?! Не бывать этому!
– Но вы же устанете! – пыталась уговорить его Тара.
Тщетно. Не ответив, герцог попросту отвернулся от нее и начал прощаться с графиней и графом.
– Ты так мало у нас погостил, – заметил граф, – что у меня даже не было времени поздравить тебя с женитьбой и придумать, какой свадебный подарок сделать своему зятю.
– Ты и так был чересчур щедр к моей жене, – ответил герцог, бросив взгляд на гору сундуков, которые слуги как раз пытались разместить на крыше второй кареты.
– Это подарки моей дочери, – внес ясность граф. – Нужно придумать, что бы такое пригодилось и тебе, и ей. Вот над чем я буду ломать голову в перерывах между приступами морской болезни на «Короле Георге»!
Мужчины расхохотались. Всласть посмеявшись, граф обнял Тару и притянул ее к себе.
– Если бы ты только знала, дорогая моя доченька, что для меня значит отыскать тебя! – проговорил он. – Мне столько всего хочется пожелать тебе, но самое главное – быть счастливой.
– Я постараюсь, – ответила Тара.
Она знала: отец догадывается о трудностях, существующих между ней и герцогом. Сидя в карете и чувствуя себя одинокой и глубоко несчастной, она махала отцу и бабушке до тех пор, пока они не скрылись из виду.
Герцог умчался вперед на своем коне, и Тара, наблюдая за ним из окна, подумала, что он держится в седле безукоризненно.
«Какой же он красивый! – размышляла она.– Папа прав: именно таким и должен быть настоящий вождь».
И тут же ей послышалось, как некий голос издевательски произнес: «бессердечный вождь».
«После того что произошло после его первой женитьбы, он просто боится любить», – пыталась оправдать его Тара.
И в то же время она не сомневалась, что при желании герцог может заставить быстрее биться сердце любой женщины – уже потому лишь, что хорош собой и вообще личность замечательная.
– Как жаль, что я так мало знаю жизнь и совсем не знаю мужчин, – пробормотала Тара.
Когда мужчины в Эдинбурге рассыпались перед ней в любезностях, она, смущаясь, думала о том, что отдала бы все их комплименты за одно ласковое слово герцога.
«Он мой муж, и я хочу ему нравиться, хочу, чтобы он мною восхищался, хочу, чтобы считал меня красивой!»
Она все смотрела на него в раскрытое окно, размышляя о том, что даже в многолюдном Эдинбурге ей не встретился человек, который бы восхищал ее больше, чем герцог.
Прошлым вечером, когда он принес ей драгоценности для бала, сердце затрепетало у Тары в груди, радостью наполнилось все ее существо. Казалось, в комнате сразу стало светлее. Кто еще, кроме герцога, способен был заставить ее испытать такие чувства?
Стоило увидеть в зеркале его отражение, как тут же перехватило дыхание.
«Это от неожиданности», – попыталась она найти себе оправдание, в глубине души понимая, что все обстоит не совсем так.
Весь прошлый вечер Тара кожей ощущала присутствие герцога. Он здесь, в зале, – и ей уже не до льстивых речей партнеров по танцам, не до танцев вообще.
Когда она разговаривала с королем, герцог стоял тут же, рядом.
Тара дорого дала бы, чтобы узнать, одобряет ли он то, что она говорит, восхищается ли ею, как восхищался ею король.
Все, что происходило с Тарой в Эдинбурге, было похоже на сказку, но прошлый вечер оказался особенным.
И прежде всего потому, что с ней был герцог, а в его присутствии все происходящее ощущалось ею гораздо острее.
Герцога разместили в соседней комнате, и, когда Тара отправилась спать, ей очень хотелось попросить у него разрешения взглянуть на его рану и, если потребуется, сменить повязку.
Но, когда они вместе поднимались по лестнице, он ей этого не предложил, а сама Тара ничего сказать не осмелилась. И через несколько секунд после того, как она закрыла за собой дверь, решительно захлопнулась дверь в комнату герцога.
И звук этот, казалось, разъединил их еще более категорично, чем кирпичная стена.
– Я его жена! – пыталась себя успокоить Тара, но на душе словно камень лежал.
Она догадывалась, что не только тревогой за здоровье герцога объяснялось ее желание зайти к нему, как было тогда, когда его ранили.
Ей хотелось побыть с ним наедине, поговорить с ним…
Карета стремительно удалялась от Эдинбурга, и Тара откинулась на спинку сиденья, наслаждаясь быстрой ездой по ровной дороге.
Ночь им предстояло провести на постоялом дворе. Когда они наконец добрались до него, Тара уже с ног валилась от усталости: бал закончился поздно, и она почти не отдохнула перед дорогой.
Постоялый двор оказался не таким богатым, как те, на которых они останавливались с мистером Фалкирком по дороге из Лондона, но довольно уютным.
Должно быть, герцог по пути в Эдинбург предупредил хозяина, когда его ждать обратно, и для дорогих гостей подготовили отдельную гостиную.
Когда Тара, умывшись и переодевшись, сошла вниз, герцог уже ждал ее.
– Вы, наверное, очень устали, – забеспокоилась она. – По-моему, вам еще рано садиться в седло.
– Я устал, конечно, но не очень, – признался герцог. – Да и завтра вечером мы уже будем дома.
– Может быть, завтра вы поедете со мной в карете? – робко спросила Тара.
И, едва успев задать вопрос, поняла, что предлагает ему сесть в карету не только потому, что беспокоится о его здоровье, но и оттого, что ей просто хочется побыть с ним рядом.
– Там видно будет, – уклончиво ответил герцог.
В этот момент в гостиной появился хозяин, слуги принялись накрывать на стол, и в присутствии посторонних разговор перешел на общие темы.
Когда наконец ужин закончился и герцог откинулся на спинку кресла с рюмкой коньяка в руке, Тара проговорила:
– Я так рада… что вы приехали… в Эдинбург.
– Почему? – спросил герцог.
Тара, не ожидавшая подобного вопроса, смутилась.
– Столько людей… хотели вас видеть… И потом… именно вы должны были… представлять клан Маккрейгов.