Барри обвел глазами окрестности, и Диана, проследив за его взглядом, увидела безбрежное синее небо с белыми барашками облаков, поля, покрытые золотистыми колосьями пшеницы, зеленые долины, серебристые реки и темно-зеленые леса. Она вдруг почувствовала себя так, словно впервые в жизни созерцает подобную красоту.
Они находились на холме, и прямо под ногами, внизу, виднелись деревья. Их листья блестели на солнце, стволы казались золотисто-красными от прильнувшего к ним плюща. «Совсем как живые», — подумала Диана.
Земля была покрыта сочной травой, и каждая былиночка, каждый крохотный зеленый кустик изумрудного мха казались ей наполненными жизненной силой. И Диана, глядя вокруг, ощущала себя частью всей этой красоты.
Барри коснулся ее руки. Он словно открыл ей глаза на раскинувшийся у их ног прекрасный мир, показал красоту настоящей жизни, не тронутой цивилизацией.
Он ушел, а Диана все продолжала сидеть, чувствуя в себе уверенность и безбрежный покой.
Она поняла, что Барри — один из немногих оставшихся у нее друзей, более настоящий, чем все, вместе взятые.
На следующее утро Диана получила письмо, чрезвычайно ее удивившее. Подписано оно было миссис Шнайбер.
«Уважаемая мисс Хедли, — писала та. — Мы с мужем были бы чрезвычайно рады вашему согласию стать компаньонкой нашей дочери Рут. Я посоветовалась с мисс Картер, и та сочла подобное предложение замечательным. Она, да и мы все, не сомневаемся, что вы великолепно поладите с Рут. Со своей стороны готовы предложить вам двести фунтов в год и стол. В ближайшем будущем мы собираемся за границу и хотели бы заранее получить ваш ответ, с тем чтобы знать, можем ли на вас рассчитывать. Искренне ваша, Эсфирь Шнайбер».
Стать компаньонкой Рут Шнайбер! Сама идея привела Диану в негодование. И в то же время она не могла не понимать, что со стороны Мэри Картер было чрезвычайно любезным найти ей такое место.
Первой реакцией Дианы было отказаться. Однако немного поразмыслив, она решила, что находится не в том положении, чтобы так бросаться подобными предложениями.
Сопровождать Рут Шнайбер, быть на задворках того самого общества, в котором она привыкла блистать, выполнять каждое пожелание Шнайберов, этих добродушных, хотя и несколько вульгарных людей — такое Диана не в состоянии была себе даже представить.
И в то же время она прекрасно отдавала себе отчет в том, что ни на какую другую работу она просто не способна.
Немаловажным являлось и то обстоятельство, что у нее будет крыша над головой, да и обещанное жалованье, признаться, было более чем щедрым.
Она по-прежнему сможет жить в роскоши, вращаться в том обществе, которое так хорошо знает… Но с какой разницей!
Если раньше она слыла его королевой, то теперь появится в качестве прислуги, полностью зависящей от воли своей хозяйки.
«Нет, я не смогу этого сделать!» — в отчаянии подумала Диана, но тут взгляд ее упал на письмо Джимми, которое по-прежнему лежало на столе.
Брат бросил университет и работает в гараже простым механиком. Это ведь тоже потребовало от него немалого мужества.
«Ему хватило сил даже сменить фамилию», — с горечью подумала Диана.
Так что же ей делать? Весь день Диана размышляла над этим, складывая в уме все «за» и «против». Обстоятельства вынуждали ее с благодарностью принять предложение, однако все ее естество восставало против него.
«Я этого не вынесу!» — неустанно повторяла она.
На следующий день пришло письмо от Мэри Картер, очень доброе и полное сочувствия, в котором она прямо говорила, что Диане крупно повезло получить такое заманчивое предложение.
«Шнайберы ненадолго уезжают за границу, — писала она, — это тебе только на руку, дорогая. К тому времени, как ты вернешься, все уже про вас забудут. Я уверена, что ты благоразумно примешь их предложение. Шнайберы очень милые люди, с ними легко ладить».
В том, что все скоро забудут, что произошло, Диана ни капельки не сомневалась, она отлично знала высшее общество. Не пройдет и нескольких месяцев, как при виде ее скажут:
«Это какая такая Диана? А, Хедли, у которой отец обанкротился, а потом застрелился».
И, равнодушно пожав плечами, будут с нетерпением ждать очередного скандала.
«И почему я не родилась мужчиной!» — горестно размышляла она. Можно было бы сменить имя, уехать за границу, где ее никто не знает, самой зарабатывать себе на жизнь чем угодно, хоть улицу мести, лишь бы не видеть больше людей, которых знала прежде.
Но, как говорится, если бы да кабы… И Диана написала Шнайберам, что она согласна стать компаньонкой их дочери.
Две недели спустя она приступила к первой в своей жизни работе.
Вскоре обнаружилось, что труднее всего в этой семье ладить с миссис Шнайбер.
Рут оказалась веселой, ленивой, немного завистливой, но, в общем, доброй девушкой, которую невозможно было не полюбить.
Мистер Шнайбер весь день работал и возвращался домой лишь поздно вечером, усталый и раздраженный. Он относился к Диане с уважением и бывал с ней неизменно вежлив, чего она не могла не оценить по достоинству, поскольку остальные домочадцы избытком вежливости явно не страдали.
Миссис Шнайбер разговаривала с ней то фамильярно, то придиралась ко всяким пустякам и ворчала по поводу и без повода, видимо, считая, что за деньги, которые ей платят, можно и потерпеть.
Вскоре Диана поняла, почему миссис Шнайбер наняла ее: она близко знала многих из высшего общества, с кем не прочь благодаря ей были подружиться и Шнайберы.
Потому-то, когда Диана отказалась встречаться со своими бывшими друзьями, хозяева были сильно разочарованы.
Сначала работа показалась Диане нетрудной.
В ее обязанности входило сопровождать Рут по магазинам. Диане стоило невероятного терпения уговорить свою компаньонку не покупать ярких безвкусных нарядов. Она всегда советовала приобретать простые изысканные платья, которые необыкновенно шли этой крупной девушке, скрывая ее явную тенденцию к полноте.
Сделав нужные покупки, они обедали в каком-нибудь модном ресторанчике, где, по мнению Рут, можно было встретить представителей высшего общества. Потом катались в автомобиле, ходили в кино или возвращались домой, где Рут до вечера валялась в постели.
Шнайберы вообще были людьми оригинальными — в своем новом роскошном доме они проводили совсем мало времени. Если уж кто-то и оставался дома, то непременно валяясь в постели. Им и в голову не приходило, что у себя дома можно по-другому провести время.
И миссис Шнайбер, и ее дочь вставали очень поздно. Напяливали свои самые лучшие наряды и отправлялись кто куда.
По возвращении тут же эти наряды снимали, движимые непреодолимым желанием сберечь хорошие вещи, чтобы они прослужили дольше, переодевались в домашнее и ложились в постель.