Зато можно было не сомневаться, что скучать там не придется, так же как и на ночном стипль-чезе или на скачках в Нью-маркете и Эпсоне, завершавшихся, как правило, грандиозными попойками.
«Я не сомневаюсь, что его королевское высочество будет рад присутствовать на нашей свадьбе», — поспешно сказал виконт, зная, что именно такого ответа и ожидает от него гордая красавица.
Говоря это, он прекрасно отдавал себе отчет в том, насколько сомнительна вероятность присутствия принца-регента на их свадьбе. Тем не менее он был уверен, что найдет способ, как утешить разочарованную Ниобу: у него имелся огромный арсенал методов, способных заставить женщину забыть обо всем на свете.
Когда же вдалеке показался огромный загородный дворец, принадлежавший сэру Эйлмеру, нетерпение, сжигающее виконта, изгнало из его сознания все прочие мысли, и он подхлестнул лошадей, и без того резво бежавших по ухоженной и гладкой дороге.
Красавица Ниоба ждала его в салоне, который мог бы показаться виконту безвкусным из-за своей пышности, если бы влюбленный повеса был в состоянии замечать что-либо вокруг, кроме предмета своей страсти.
Его глаза были устремлены только на Ниобу, которая при его появлении поднялась со стоявшего у окна стула. Она показалась ему в этот день еще красивее, чем обычно.
Ярко-голубое платье под цвет ее удивительных глаз подчеркивало изящные линии ее фигуры. Критическое око могло бы отметить, что на ней было надето слишком много ювелирных украшений, неподобающих юному возрасту девушки, однако виконт видел только соблазнительные формы и зовущий изгиб ее прекрасных губ.
Он обнял ее.
— Нет, нет, Валайент! Что ты! — Ниоба испуганно вскочила со стула и слегка оттолкнула его от себя своими изящными белыми ручками.
— Что значит «нет»? — удивился виконт.
— Не нужно меня целовать! Прежде ты должен выслушать меня.
— Я тоже должен тебе многое сказать, — нетерпеливо воскликнул виконт, но, желая ей угодить, он заставил себя сосредоточиться и приготовился слушать; ему даже стало интересно, что за важное известие намеревалась ему сообщить Ниоба.
— Боюсь, что мои слова сильно тебя огорчат, Валайент, однако мы с папой пришли к выводу, что я должна сказать тебе обо всем сама.
— О чем сказать? — удивленно переспросил виконт.
Подчиняясь настояниям Ниобы, он опустил руки и теперь, с трудом сдерживаясь, чтобы не прикасаться к девушке, стоял перед ней, высокий и элегантный, горящий от нетерпения и страсти. Ему трудно было думать о чем-то, кроме ее красоты и нежности ее алых губок, которые ему невыносимо хотелось поцеловать.
— Я должна сказать тебе следующее, — объявила Ниоба. — Дело в том, что я дала согласие маркизу Портколу стать его женой!
На мгновение виконту показалось, что до него не доходит смысл ее слов. Как будто она произнесла их на каком-то незнакомом ему языке.
Но когда он все-таки осознал их значение, то побледнел и пошатнулся, как от сильного удара. У него даже перехватило дыхание.
— Ты пошутила? — с трудом произнес он. — Но зачем ты так жестоко шутишь со мной?
— Нет конечно же, я не шучу, — ответила Ниоба, нахмурив свой хорошенький лобик. — Папа в восторге. Наша свадьба с маркизом назначена на следующий месяц.
— Я не могу поверить! — воскликнул виконт. — Если так решил твой отец, нам нужно немедленно осуществить задуманное и подготовить побег!
Однако, уже произнеся эти слова, он прочитал на лице девушки отчетливое нежелание куда-либо бежать. И все-таки он должен был сам услышать от нее этот жестокий приговор.
— У меня есть специальное разрешение, — продолжал он. — Мы обвенчаемся, и тогда твой отец уже не сможет отнять тебя у меня.
— Ах, Валайент! Мне очень жаль, «поверь! Я так и знала, что тебя огорчит мое сообщение. Хотя я и люблю тебя и готова была бы выйти за тебя замуж, но отказать маркизу никак не смею.
Виконт тяжело вздохнул.
— Из твоих слов я понял, — медленно произнес он, и в его голосе звучала неподдельная горечь, — что ты играла мной все это время, вероятно, приберегая меня на случай, если что-либо не получится с Портколом. И теперь, раз он готов взять тебя в жены, я стал лишним и меня можно просто отбросить в сторону, как ненужный хлам!
Произнося эти горькие слова, виконт неожиданно почувствовал, что не ошибся.
— Мне очень жаль, что все так получилось, — снова повторила Ниоба. — Но я надеюсь, что мы останемся друзьями и после того, как я выйду замуж.
И тут виконт взорвался. Валайент никогда не отличался спокойным нравом, так же как и многие поколения виконтов Окли. Правда, он всегда прекрасно владел собой и старался сдерживать свой темперамент Но в тех редких случаях, когда его бурному темпераменту удавалось вырваться на свободу, зрелище это было поистине устрашающим.
Впоследствии виконт даже не мог вспомнить в подробностях, что именно он тогда наговорил Ниобе. Он только сознавал, что, когда он говорил — не кричал, а именно говорил, с горечью и сарказмом, так что его обидные слова хлестали по ней словно удары плетки, — красавица становилась все бледнее и бледнее.
Когда же она, ничего не ответив, закрыла лицо руками, он понял, что сказал достаточно, и стремглав выбежал из салона, охваченный желанием немедленно оказаться как можно дальше от этой коварной предательницы.
И вот постепенно приходя в себя и чувствуя, что он уже может свободно вдохнуть полной грудью, виконт наконец-то заметил, что крупы его лошадей все в мыле от бешеной скачки, а у него самого от жары неприятно взмокла спина.
При мысли о жаре он обратил внимание на незнакомый шерстяной плед, невесть откуда появившийся на дне фаэтона. Вещь была явно чужой, да и солнечная летняя погода делала ненужным и странным ее присутствие здесь.
Все еще не придя окончательно в себя после пережитого потрясения, он тупо уставился на плед, удивляясь, зачем кому-то вообще может понадобиться плед в фаэтоне в такой жаркий день. Тут материя внезапно зашевелилась, и виконт в крайнем удивлении уставился на показавшееся из-под нее овальное бледное личико. Темные огромные глаза взволнованно смотрели на него в тревожном ожидании.
— Можно я теперь… выберусь наружу? — спросил тихий голос. — Мне ужасно жарко.
— Кто вы? — раздраженно воскликнул виконт. — И какие черти занесли вас сюда?
Вместо ответа плед откинулся в сторону, и худенькая девушка, почти девочка, вскарабкалась на сиденье фаэтона рядом с виконтом.
Платье ее изрядно помялось, густые темные волосы растрепались, а головной убор — давно вышедший из моды капор — болтался на спине на двух лентах, завязанных под подбородком.
Виконт продолжал с изумлением смотреть на нее, затем перевел взгляд на лошадей, потом снова на нее и наконец поинтересовался:
— Я вынужден предположить, что у вас нашлись какие-то весьма веские причины, по которым вы оказались в моем фаэтоне, я прав?