Это было странно, потому что они с Эльфой вернулись домой вскоре после того, как луна только начала свой путь по небосклону, а звезды только появились на темном бархатном фоне.
Они с огромным трудом заставили себя оторваться от колдовства пруда и таинства леса и пойти домой.
Когда они шли через лес и сад. Эльфа с такой любовью и нежностью смотрела на него, что он подумал, что ни одно существо на свете не может быть столь соблазнительным телесно и духовно высоким одновременно.
Ничто не отвлекало их друг от друга. Но, как только впереди показались контуры освещенного дома, герцог вспомнил о проблемах, которые ему предстоит разрешать завтра, хотя ни одна из них не могла заставить забыть о сегодняшней ночи.
Он провел Эльфу через боковой вход по маленькой лестнице для слуг так, что никто, даже ночной сторож, не увидел их.
Сильваниус снял с нее платье и на руках отнес на кровать. Глядя на ее сверкающие волосы, он подумал, что сказал правду, что теперь не сможет смотреть ни на одну женщину, и ни одна из них не покажется ему привлекательной.
— Спи, моя дорогая, — сказал он, устраиваясь рядом с ней. — И пусть в твоей голове останется только мысль о том, что мы нашли друг друга, а все остальное не имеет значения.
— Я люблю тебя… Сильваниус… я люблю тебя! — пробормотала, засыпая. Эльфа.
Он нежно поцеловал ее, и она заснула прежде, чем Сильваниус успел покинуть спальню.
Оставшись один, он подумал, что впервые за многие годы ему хочется вознести молитву благодарности и признательности за то, что после многих лет разочарования в женщинах он наконец нашел ту, которая является его половиной.
Сильваниус заснул с именем Эльфы на губах, а проснувшись, почувствовал радость и прилив сил от мысли, что она находится буквально в нескольких шагах от него и он может через мгновение ее увидеть.
Посмотрев на часы, герцог подумал, что она наверняка спит так же крепко и он сможет разбудить ее поцелуем.
Встав с постели, он увидел под дверью, соединяющей их комнаты, листок бумаги, Он точно помнил, что, уходя от нее, закрыл дверь, опасаясь, что приходящий по утрам слуга может громким голосом потревожить ее сон. Герцогу пришло в голову, что впервые в жизни он заботится о ком-то другом, а не о себе.
По этой же причине он ушел спать в свою комнату, а не провел всю ночь рядом с Эльфой, сжимая ее в объятиях.
Ее превращение в женщину было столь необычным и прекрасным, что герцога переполняла радость при мысли, что она счастлива. Но тут же подумал, что ему надо с еще большей нежностью и заботой относиться к ней.
» Я буду защищать и лелеять ее всю свою жизнь «, — решил герцог.
Ему пришло в голову, что она вернула ему давно утраченные идеалы юности и дала другие, о которых он даже и не подозревал.
Нагнувшись, чтобы поднять лежавшее под дверью письмо, Сильваниус неожиданно ощутил страх.
Что случилось? Зачем ей было писать ему, хотя стоило ей повернуть ручку двери, и она оказалась бы в его объятиях?
Сильваниус решил, что это абсурдно, его страхи беспочвенны, и удивился, что у него тряслись руки, когда он вынимал листок бумаги из конверта.
Эльфа написала всего несколько строк, и он медленно прочитал их несколько раз:
» Я люблю тебя, Сильваниус! Я не смогу вынести ничего, что может отравить или оскорбить нашу любовь. Когда ты позовешь меня, я услышу и вернусь «.
Он понимал, почему Эльфа написала это.
Герцог испытывал то же чувство. Он считал, что их любовь была столь божественной, что стало бы святотатством бросить на нее тень или чем-то отравить ее. А желающих сделать это было немало, начиная с Изабель.
Он хорошо понимал чувства Эльфы, но волновался, не подозревая, куда она могла исчезнуть.
Хотя Эльфа и сказала, что они стали настолько близки, что она услышит, когда он позовет, Сильваниус не мог и часа прожить без нее.
Он стоял посреди комнаты с письмом в руке и напряженно размышлял. Как когда-то он готовил атаку своих солдат, детально изучая обстановку на поле боя, мощь противника и свои собственные силы, когда он тщательно продумывал и планировал обстановку и перестройку своего дома, так и теперь он должен все предельно точно уяснить себе, то есть представить себя Эльфой, пишущей это письмо.
После некоторых размышлений, во время которых он в глубокой задумчивости ходил по комнате, герцог взял колокольчик и вызвал слугу.
Он отдавал приказания резко, четко, решительно, как не делал уже давно.
Час спустя герцог бешеным галопом скакал по полям в направлении дома Норталертонов.
Под ним была одна из самых быстрых лошадей его конюшни, и поэтому он добрался до жилища соседей всего за двадцать минут.
Бросив поводья подбежавшему конюху, герцог Линчестер вошел не через парадный вход, а через боковой и решительно направился прямо в зал.
Встретив служанку, которая с изумлением посмотрела на него и склонилась в почтительном поклоне, он сказал:
— Я хотел бы переговорить с леди Каролиной.
— Полагаю, что госпожа находится в гостиной, ваша светлость. Следует ли мне сказать ей, что вы хотите ее видеть?
— Нет, только покажите мне дорогу туда, — сказал Сильваниус.
Служанка провела его на второй этаж к дверям комнаты, в которую он вошел, не дожидаясь объявления о своем приходе.
Каролина сидела на софе рядом с Эдвардом Далкирком.
Они оживленно разговаривали, держась за руки, когда вошел герцог Линчестер. Они тут же вскочили, словно были в чем-то виноваты.
— Я извиняюсь, что помешал вам, Каролина, — сказал герцог, — но у меня неотложный и приватный разговор к вам, о котором не должны знать ваши отец и мать.
— Я, пожалуй, пойду, — начал Эдвард Далкирк, но герцог остановил его, взяв за руку.
— Рад видеть вас вновь, Далкирк, — сказал он. — Я собирался повидаться с вами в скором будущем, но случай свел нас сегодня.
Эдвард Далкирк — симпатичный молодой человек с ясным открытым взглядом — удивленно посмотрел на него, а герцог продолжил:
— Эльфа говорила мне, что вас очень привлекает разведение лошадей. Я подумал, что, может быть, вы нуждаетесь в конюшнях, некоторые из которых в моем имении пустуют, и добавлю без ложной скромности, что они великолепны.
На мгновение Эдвард Далкирк лишился дара речи.
— Воспользоваться… вашими… конюшнями, ваша светлость? — от изумления растягивая слова, произнес он.
— Было бы глупо не сделать этого, ведь мы ближайшие соседи, — сказал герцог. — Но, может быть, было бы даже лучше нам стать партнерами.
Эдвард Далкирк на этот раз полностью лишился дара речи и не смог ответить, лишь Каролина издала радостный возглас.