Она ласково поцеловала Сабину и встала.
— Пойдем, выберем платье, которое ты наденешь вечером.
Тебе следует выглядеть привлекательно, но, может быть, слегка подавленно.
В ее голосе прозвучало еле заметное злорадство, когда она « говорила последние слова, и Сабина вдруг начала смеяться.
— Что тебя так развеселило? — поинтересовалась леди Тетфорд.
— Сама идея выглядеть уныло во всех этих прекрасных нарядах, которые вы мне привезли из Парижа, — ответила Сабина. — Кроме того, у меня нет никакого желания выглядеть унылой и подавленной. Я хочу выглядеть красивой и волнующей, чтобы Артур восхищался мною.
— Нам надо постараться заставить его воспринять тебя именно так, — улыбнулась леди Тетфорд.
— Да, нам надо постараться заставить его, — повторила Сабина.
Она думала об этом тремя часами позже, спускаясь по лестнице, одетая в белое муслиновое платье, украшенное черной бархатной тесьмой. Это был самый простой наряд в ее гардеробе, но он обладал той элегантностью и изяществом, которое достигается только волшебством парижских портных. Сабина знала, что выглядит в нем прелестно и что у нее в этом платье необыкновенно красивая фигура.
Она слышала, что несколькими минутами раньше приехал Артур, и Мария пришла из комнаты леди Тетфорд сказать, чтобы Сабина спускалась вниз, а ее светлость придет чуть попозже.
С бьющимся сердцем Сабина вошла в гостиную и увидела Артура, стоявшего возле камина. Он весьма элегантно выглядел в своем вечернем костюме с белой гарденией в петлице.
Сабина медленно пересекла комнату, направляясь к нему.
Он ничего не сказал, не сделал ни одного движения, пока она шла, и Сабина нервно сжала перед собой руки. Ей показалось, что она забыла, какой Артур высокомерный и сдержанный.
Он вел себя так, словно не замечал ее присутствия, и Сабина почувствовала себя маленькой и беспомощной.
— Пожалуйста, Артур, поверьте, мне… очень жаль.
Слова тихо сорвались с ее губ, и после этого наконец он повернулся, с подозрением глядя на ее щеки. Увидев, что на них нет ничего искусственного и что мягкий, бледный цвет ее кожи абсолютно натуральный, он произнес:
— Вот так-то лучше.
Он говорил с высокомерным одобрением школьного учителя, а не любящего человека.
— Вы больше не… сердитесь?
Это прозвучало, как вопрос испуганного ребенка.
— Я был очень сердит сегодня днем, вам это хорошо известно.
— Я знаю и очень… сожалею. Если бы мне пришло в голову, что вы заметите, я не стала бы… этого делать.
— Я замечаю все, что касается вас, — ответил Артур.
Как будто внезапно исцелившись от плохого настроения, он обнял ее за плечи и притянул к себе.
— Вам следует еще многому научиться, чтобы отличать хорошее от дурного. Вы мало видели, всегда жили очень простой жизнью, поэтому я не могу обвинять вас за то, что вы сделали ошибку. Кроме того, здесь, без сомнения, вина моей матери. Но позвольте мне все прояснить с самого начала. Вы понравились мне с первой нашей встречи. Мне не нужна в жены разряженная французская кукла. Я хочу взять в жены обычную английскую деревенскую девушку, которой смогу доверять, которой будет достаточно того, что у нее есть муж, и нет необходимости привлекать чье-то внимание.
— Я понимаю, — ответила Сабина тихо. — Но мне все равно очень нравятся мои замечательные новые платья. Право же, вам не могло показаться красивым то ужасное белое платье, которое было на мне, когда мы встретились в первый раз.
Оно совсем мне не идет. Кроме того, я ношу его уже третий год.
— Мне оно показалось замечательным, — упрямо ответил Артур. — В нем вы выглядели настоящей леди, вот что мне понравилось в вас.
— Разве я теперь не похожа на леди? — спросила Сабина, с некоторой долей лукавства, которое она не смогла полностью скрыть.
— Вы выглядите прекрасно, — сказал Артур. — Но мне больше нравилась ваша прежняя прическа. Она не была такой причудливой.
— Вчера в казино один француз постоянно говорил о «La belle Anglais», красотке-англичанке. Я долгое время не могла понять, что он имеет в виду меня.
— Пошел он к черту! — взорвался Артур. — Эти лягушатники все одинаковые. Им нельзя доверять, когда дело касается женщин. Вы не должны слушать комплименты подобного рода.
Вы вообще не должны слушать никаких комплиментов, если уж на то пошло. Это не по-английски, вам это хорошо известно.
— А мне нравятся комплименты, — честно призналась Сабина. — Мне их раньше никто не делал.
— А они вам и не нужны, — заметил Артур сварливо.
Потом он посмотрел на нее сверху вниз, наклонил голову и поцеловал ее в щеку.
— Вы выглядите замечательно. Вы это хотели услышать?
— Да, конечно, — улыбнулась Сабина. — Спасибо, что вы мне это сказали.
Он притянул ее к себе и опять поцеловал в щеку.
— Тогда все в порядке, — сказал он. — Теперь, когда я здесь, у вас больше нет необходимости слушать французов, друзей моей матери. Насколько мне известно, это своего рода коллекция самого разнообразного сброда.
— Мне они показались приятными людьми. Кроме того, они были очень добры ко мне, — пробормотала Сабина.
Она не смогла удержаться от того, чтобы не высказать неодобрения того, что он критически говорит о своей матери при ней. Но Артур, похоже, не слушал ее.
— Не люблю зарубежные страны и никогда не любил, — сказал он напыщенно. — Но что я еще больше терпеть не могу, так это всяких даго, бродяг, которые живут в них.
— Vingt-neuf, noir et impair. [1] .
Артур протянул руку, чтобы забрать выигрыш.
— Вы выиграли! — взволнованно воскликнула Сабина.
— Это не имеет значения, — ответил он холодно. — Я не одобряю людей, которые играют всерьез. Игра — это только развлечение.
Тем не менее глаза его взволнованно блестели. Через несколько минут он опять выиграл. До этого момента Артур стоял за столом, но потом сел на свободный стул и, несмотря на все его деланное безразличие, Сабина видела, что ее жених полностью сосредоточился на игре.
Она отошла от его стула, а он даже не заметил, что его невесты уже нет сзади. Она прошла в другой конец зала, где, судя по шуму и разговорам вокруг, играла леди Тетфорд при поддержке своих друзей.
Сабина за время пребывания в Монте-Карло успела узнать, что леди Тетфорд не любит разговаривать во время игры, поэтому она немного постояла рядом, а потом опять ушла.