Патрик надолго замолчал. Мы виляли по дороге, избегая низких ветвей деревьев и луж грязи. Не было ничего, кроме темноты, золотистого тоннеля света фар и тишины, заполненной шумом мотора. Я не была уверена, что предпочла бы в тот момент именно тишину, но это было лучше, чем внимать словам Патрика о том, какое я чудовище. Я была с ним согласна, отчего слушать становилось почти невыносимо.
Но затем тишину заполнило то, что было слушать еще труднее. Патрик начал плакать. Он съежился у дверцы, так далеко от нас, как только мог, и тихо плакал. Через какое-то время он сказал:
– Вы правы. Я ничего не сделал, и это не даст мне покоя до конца моих дней.
– Добро пожаловать в наш клуб, – хмыкнула я.
Он уставился сквозь темноту на меня.
– Тогда почему ты это сделала?
– Кто-то был должен.
– Я никогда не забуду, как ты его рубила. Такая маленькая… И выражение твоего лица, когда ты его убила. Боже, ты выглядела безразлично, будто тебя вообще там не было. Почему именно ты должна была это сделать?
– А что, было бы лучше, если бы это сделал один из мужчин? – поинтересовалась я.
– Да, – ответил он коротко.
– Не говори мне, пожалуйста, что это из разряда шовинистского бреда. Что ты так расстроен только потому, что это сделала девчонка?
Патрик всхлипнул.
– Думаю, да. То есть, думаю, все это не казалось бы настолько ужасным, если бы это сделал кто-нибудь другой. Просто ты такая маленькая и хорошенькая. Ты не должна отрубать людям пальцы.
– О-о, я тебя умоляю! – поморщилась я.
– Я и в могилу сойду, представляя выражение твоего лица в тот момент.
– Продолжай в том же духе, и сойдешь туда раньше, чем ожидаешь, – пробормотала я себе под нос.
– Что ты говоришь? – переспросил Патрик.
– Ничего, – вздохнула я.
Джейсон издал нечто, похожее на смех. Если бы он только знал, насколько мое замечание было невеселым. Мне хватало проблем с тем, что я сделала. И мне совсем не был нужен рыдающий Сверчок Джимини (персонаж «Пиноккио» – прим. Helen), чтобы подчеркнуть тот факт, что я пала ниже некуда. И монстр не дышал мне в затылок, он был у меня в голове. В голове, жирненький такой, хорошо откормленный. И то, что я не чувствовала себя виноватой, только утверждало меня во мнении, что монстр был дома. Я чувствовала себя плохо, но только из-за того, что должна была чувствовать себя плохо, но на самом деле не чувствовала. У меня должна была быть некая личная черта, за которую я не переступлю, и раньше я думала, что эта черта – пытки. Я ошибалась.
Горло опять окаменело от слез, но будь я проклята, если заплачу. Дело сделано. Мне нужно забыть об этом, хотя бы до тех пор, пока мы не закончим работу. Работой было спасение Даниеля и Шарлотты. Если я их не вытащу, то все это было зря. У меня появится новый ночной кошмар ни за что. Но дело было даже не в этом. Я не смогу смотреть в глаза Ричарду, если позволю им умереть. Раньше я злилась на него, была просто вне себя, но сейчас это ощущение прошло. Я бы много отдала, чтобы в эту минуту он меня обнимал. Конечно, он скорее всего согласился бы с Патриком. Ричард будет очень мудрым человеком, если не попытается этим вечером читать мне нотации.
Но дело было не только в Ричарде. Я встречалась со всем кланом Зееманов. Они были так близки к совершенству, что у меня зубы ныли. И от такой потери эта семья может не оправиться уже никогда. Моя семья не оправилась. Я рассчитывала на Даниеля с Шарлоттой, на то, что они придут в себя после пыток. Я рассчитывала на то, что они будут достаточно сильными, чтобы не дать этому себя уничтожить. Я надеялась, что была права. Нет. Я молилась, что была права.
Томпсон рассказал, в какой комнате их держат. Это была дальняя комната, ближе к лесу и как можно дальше от дороги. Не удивительно. Возможно, у Томпсона могла оказаться и другая информация, которая была бы нам полезна. Может, мне следовало применить меньше пыток, и больше угроз. Может, это дало бы нам больше деталей, и намного быстрее. Может – да, а может, и нет. Я была новичком в допросе с пристрастием, и полагаю, мне не хватало нужных навыков. Я бы сказала, что я усовершенствуюсь с практикой, но я не собиралась делать это снова. Уже после одного этого случая во мне навсегда поселились орущие воспоминания, но если сделать такое еще раз, мне конец. Меня придется связать и запереть. У меня перед глазами стояла картина врезающегося в пол лезвия. Я вспомнила, как подумала в тот момент, что не почувствовала, как нож разрубил кость. Только ощутила, как он вонзился в пол. Увидела, как в потоке крови отделяются пальцы. Крови было не так много, как можно было бы ожидать, как ни странно.
– Анита, Анита, поворот!
Я моргнула и ударила по тормозам, отчего всех бросило вперед. Ремень безопасности был только на мне. Обычно я не забываю напомнить всем пристегнуться. Непозволительная небрежность с моей стороны.
Упершись в приборную панель, Джейсон вернулся на место и спросил:
– С тобой все в порядке?
Я медленно сдала фургон назад.
– В порядке.
– Врешь, – фыркнул он.
Я ехала задним ходом, пока не увидела белый знак, на котором было написано: “Грин Вэли Хаус” (“Greene Valley House” – если вольно перевести фамилию Гринов, “Дом в Зеленой Долине” – прим. Cara). Вот уж никогда не ожидаешь обнаружить в конце грязной дороги дом с названием, но тем не менее. То, что дорога не покрыта асфальтом, еще не говорит о том, что живущим здесь людям не хватает стиля или претенциозности. Иногда чертовски трудно отличить одно от другого.
Дорога за поворотом была усыпана гравием. Гравий барабанил по дну фургона даже на скорости меньше двадцати миль в час. Я ехала все медленнее. Роксана знала этот дом. Она росла с сыном Гринов. Они даже были лучшими друзьями, пока гормоны не дали о себе знать, и он не начал пытаться разыгрывать перед девочкой мальчика. Но дом и эти места она знала. Примерно на середине пути была небольшая прогалина, где нам следовало оставить фургон. Прогалина была справа, и я свернула в траву. Трава мела по металлу, хлестала по шинам. В деревьях черный фургон было практически невозможно заметить. Правда, он оказался зажат этими же деревьями. Быстро его обратно на дорогу не выгонишь. Конечно, я не планировала, что нам придется к нему бежать. Приоритетной задачей для меня было вызволить Даниеля с Шарлоттой настолько безопасно для них, насколько это возможно. Других приоритетов у меня не было. Это здорово упрощало дело. Спасаем заложников, убиваем остальных. Все просто.
Часть меня надеялась, что Ричард доберется сюда вовремя, чтобы начать штурм с нами. Часть меня – наоборот. Во-первых, я не была уверена, как он воспримет новости про свою семью. Во-вторых, я не была уверена, как он воспримет мой план игры. А спорить мне не хотелось. Я достаточно сегодня заплатила, чтобы сюда попасть. И мы будем играть так, как этого захочу я.
Кто-то тронул меня за руку, и я так вздрогнула, что на секунду потеряла дар речи. Сердце подпрыгнуло к горлу, так что я не сразу смогла опять начать дышать.