Мунин оставил меня в потоке изумленных голосов. У Райны никогда не получалось брать силу у других. Это было целиком и полностью моей заслугой. Так что даже лучшая сука запада никогда не доставляла удовольствие стольким людям одновременно.

Я выпрямилась, все еще сидя верхом на Натаниеле. Он смотрел на меня своими фиалковыми глазами и улыбался. Проведя руками по его груди, я не нашла ран, только заживающий шрам. Он все еще был бледный как смерть, но живой.

Ричард протянул мне рубашку, которую я бросила в темноту. Накинув ее на себя, я застегнула пуговицы. Понятия не имею, что случилось с остальной одеждой. Наплечная кобура и клинок были у Джейсона. Это самое главное.

Попытавшись встать, я покачнулась и не упала только благодаря Ричарду. Он помог мне выбраться из толпы. Когда мы проходили мимо, все старались коснуться, провести по мне руками. Я то ли не возражала, то ли мне было все равно. Я обхватила рукой Ричарда за талию и на сегодня смирилась со всем этим. Подумаю, что все это значит, завтра, а может, даже послезавтра.

Из толпы вышел Верн.

– Проклятая девчонка, ну, ты даешь!

Рядом с ним появилась Роксана.

– Я исцелилась! Как это у тебя получилось?

Я улыбнулась и, продолжая идти, ответила:

– Поговорите с Марианной.

К нам рванули врачи. Я услышала, как одна из женщин воскликнула:

– Черт возьми! Это чудо!

Может, так и было.

– Я не буду искать другую лупу, – тихо сказал Ричард для меня одной.

Я обняла его второй рукой.

– Больше никаких проб?

– Ты моя лупа, Анита. Вместе мы можем быть самой могущественной парой из тех, которые я видел.

– Могущественными нас делаем не только мы двое, Ричард. Есть еще Жан-Клод.

Он неожиданно поцеловал меня в лоб.

– Я ощущал его, когда ты призвала силу. Почувствовал, как он отдает нам свою силу.

Мы остановились. Я повернулась, чтобы рассмотреть его в лунном свете.

– Мы навсегда втроем, Ричард, нравится это тебе это или нет.

– Menage a trois, – сказал он.

У меня взлетели брови.

– Нет, если только ты не занимался с Жан-Клодом ничем, кроме разговоров.

Ричард рассмеялся и обнял меня.

– Он еще не настолько меня испортил.

– Рада слышать.

И мы в обнимку пошли дальше по склону. У подножья холма на носилках лежала Шарлотта.

Она протянула к нам руки. Одна из рук была плотно перевязана.

– Почему ты мне не сказал, Ричард? – улыбнулась она.

– Думал, это будет иметь значение. Думал, ты перестанешь меня любить.

– Дурачок и засранец, – вздохнула она.

– Вот и я говорила ему то же самое, – улыбнулась я.

Шарлотта тихо заплакала, прижимая к губам руку Ричарда. Я просто улыбалась и держала ее за другую руку. Жизнь – не идеальна, но когда я стояла там и смотрела на Ричарда с его мамой, держа их за руки, она была очень близка к тому.

46

Даниелю сломали нос. Совершенный профиль стал не таким совершенным. Он говорит, что женщинам это даже нравится, придает ему крутости. Даниель никогда не говорил со мной о том, что произошло. Шарлотта – тоже, но на первом воскресном обеде после того, как они оба выписались из больницы, она не выдержала и расплакалась. Я вошла в кухню первой. Она позволила мне обнимать ее, пока она плакала, твердя, как глупо она себя чувствует, все ведь хорошо. С чего ей плакать?

Если бы я могла по-настоящему оживлять мертвецов, я бы подняла Найли и всех остальных и убила их еще раз, помедленней.

Семейство Ричарда думает, что я – само совершенство, и они не скрывают своих планов. Свадьба. Мы должны пожениться. В других обстоятельствах это было бы неплохой идеей. Но мы – не пара. Мы – трио. Трудно объяснить это родне Ричарда. Трудно объяснить это Ричарду.

Говард Грант, медиум, сидит за мошенничество. Он признался в кое-каких старых делишках. Я сказала ему, что если он не проведет некоторое время в тюрьме, я его убью. Все началось из-за его алчности. Он не прикасался к Шарлотте или Даниелю. Он был напуган тем, каким оказался Найли, и всем произошедшим, но это его ложь вызвала все события. Нельзя было дать ему уйти свободным, как ветер. Но я предоставила ему выбор наказания.

Полиция считает, что помощник шерифа Томпсон сбежал из штата. Они все еще ищут его, и ни один из нас ничего не рассказал. Я не знаю, что стая Верна сделала с телом. Может, оно висит на их дереве, ожидая Рождества, которое никогда не настанет. Может, они его съели. Я не знаю, и знать не хочу.

Совет Вампиров никого не послал, чтобы нас убить. Очевидно, Колин переступил положенные ему границы. Мы были вправе убить его и его людей. Он не пережил смерти его слуги. Но нового Мастера Города еще нет. У Верна и его стаи нет причин спешить с заменой Колина.

Я просыпаюсь от снов, которые мне не принадлежат. Ловлю себя на мыслях, чувствах, которые мне не принадлежат. Довольно сложно было быть влюбленной в пору первого жаркого желания, но метки затаскивают меня внутрь каждого из них. Они поглощают меня. Каждая наша сексуальная встреча делает все еще хуже. Так что... никакого секса. Сначала я должна научиться управлять метками.

Когда я спала с ними обоими, Ричард встречался с другими. Теперь, когда я храню целомудрие, он поступает, как и я. Жан-Клод, думаю, знает, что я все еще ищу хороший предлог, чтобы сказать: “Вот видишь, на самом деле ты меня не любишь”. Так что он ведет себя как какой-то темный ангел.

Я взяла месячный отпуск и вернулась в Теннеси, чтобы брать уроки у Марианны. Уроки по контролю над мунином помогают мне справляться с метками. Мне не кажется правильным иметь единственным учителем Жан-Клода. Он передал мне слишком многое. Я учусь поднимать барьеры. Барьеры такие высокие, такие широкие и прочные, чтобы быть в безопасности от них обоих. В безопасности за моими стенами.

Но секс сметает все барьеры, как наводнение. Думаю, если бы я позволила, и они позволили, мы могли бы стать одним организмом из трех частей.

Ричард, похоже, не видит опасности. Он все еще слишком наивен, а может, я просто его не понимаю. Я люблю его, но даже когда я думаю его мысли, переживаю его чувства, он остается для меня загадкой.

Жан-Клод опасность осознает. Он говорит, что может ее предотвратить, но я ему не верю. Я люблю его, в некотором роде, но не доверяю ему. Я чувствовала его хохочущую радость, от того, что сила триумвирата растет.

Он говорил мне, что любит меня так сильно, насколько он способен. Может, так и есть, но силу он любит больше.

Значит, снова проклятое воздержание. Как быть целомудренной, когда двое самых сверхъестественных любовников всех времен и народов готовы прибежать по первому моему зову? Уехать из города.