Я нерешительно потянулась к руке Ричарда. Вы могли бы подумать, что я стала храбрее после того, что у нас было ночью, но на самом деле я почти боялась к нему прикоснуться. У меня, конечно, были на его счет сексуальные фантазии, но это – это было почти слишком. Проснуться рядом с ним, таким теплым и живым. Прости меня, Господи, но я не могла этого не ценить.
Я легко коснулась его руки, точнее – крошечных золотистых волосков на ней. Потом провела рукой над ними по линии руки, пока под моими пальцами не осталось ничего, кроме гладкой кожи его плеча. Кончики пальцев омывало теплом его тела. Он был невероятно теплым. Температура была выше нормальной, у него был почти жар.
Почувствовав появившееся в его плечах и спине напряжение, я поняла, что он просыпается. Я повернула голову и встретила взгляд его карих глаз, которые смотрели на меня сквозь густую занавесь волос.
Поднявшись на локоть, другой рукой он убрал волосы с лица. Он улыбнулся, и это была та самая улыбка, от которой я не меньше сотни раз таяла и стекала в собственные носки.
– С добрым утром, – сказал он, не переставая улыбаться.
– Доброе утро, – ответила я, и чисто автоматически натянула на грудь простыню.
Он шевельнулся, подбираясь ближе ко мне, от чего простыня соскользнула с его талии вниз, открывая гладкую поверхность ягодиц. Он поцеловал меня – мягко, нежно, потом потерся щекой о мою щеку, так, что я почувствовала его теплое дыхание у себя на ухе, и зарылся лицом в мои волосы. Он приветствовал меня по-волчьи. Он легко поцеловал меня в шею, и остановился на плече, так как неприкрытые участки кожи на этом закончились.
– Похоже, ты напряжена, – заметил он.
– А ты – нет, – вздохнула я.
Он рассмеялся, и этот звук заставил меня задрожать и в то же время улыбнуться. Такого смеха я от Ричарда еще не слышала. Он был очень мужской, очень... какой-то такой – собственнический, удовлетворенный.
И я почувствовала, что лицо заливает краска. Такое смущение заставляло чувствовать себя глупо просто из-за того, что я смущаюсь.
– О, дьявол.
– Что? – спросил он, поглаживая меня по щеке.
– Прижмись ко мне, Ричард, – попросила я. – Секс – это, конечно, здорово, но когда я представляла себе этот момент, я думала, как ты обнимешь меня, ляжешь близко-близко.
Улыбка стала совсем нежной, довольной. Он перевернулся на бок, и даже натянул на себя простыню. Потом приглашающе поднял руку.
Я тоже повернулась на бок, прижавшись к нему спиной, свернувшись клубочком в его теплом теле. Для того, чтобы лежать ложечкой, он был, пожалуй, слишком большой, так что мы ерзали, хихикали и отпускали глупые шуточки, пока не нашли самое удобное положение. Я обернула вокруг себя его руку, ныряя в теплую линию его груди и всего остального, и глубоко вздохнула. Ощущение, что он обнажен и прижимается ко мне самыми интимными местами, было не столько возбуждающим, сколько казалось правильным. Я чувствовала себя обладательницей его тела, всего его. И хотела прижиматься к нему так вечно.
У него была почти обжигающая кожа.
– Такое ощущение, что у тебя температура, – не выдержала я.
– Полнолуние, – сказал он. – Завтра к вечеру, когда луна будет совсем полной, температура тела будет под сорок.
Он отвел мне волосы сзади и уткнулся носом в шею, от чего по мне тут же побежали мурашки.
– Щекотно! – пискнула я.
– Да, – я почувствовала, как он кивнул. – Определенно.
Я телом чувствовала, как он становится больше и еще горячее.
Я рассмеялась и перевернулась на спину.
– А вы, мистер Зееман, похоже, рады меня видеть.
– Как всегда, – шепнул он и приник ко мне поцелуем.
Поцелуй рос, превращался в большее. Я придвинулась ближе, скользнула ногой, обвивая его за талию, но он отстранился и поднялся на колени.
– В чем дело? – спросила я.
Прошлой ночью, когда на самом деле было бы уже слишком поздно, мы уже определились, что я пью таблетки. При мысли об этом он очень мило пришел в ужас. Так как вервольфы не могли быть носителями заболеваний, достаточно позаботиться о предохранении, и вы в безопасности. Это, кстати, объясняет и то, что прошедшей ночью я не особенно волновалась, когда слизывала кровь ликантропов. Вульгарно, конечно, но не опасно.
– Не могу, – глухо сказал Ричард.
Я оглядела его с ног до головы.
– О, а я бы сказала, что ты очень даже можешь.
Он покраснел за меня.
– Ты меня видела вчера, Анита. Сегодня еще ближе к полнолунию, и мой контроль стал еще слабее.
Я откинулась на кровать, издав неопределенное “О-о…”. Я была разочарована. Еще минуту назад я волновалась, что мы поддались похоти, а теперь грущу, что мы не можем сделать этого снова. Вот и доверяй мне, что я руководствуюсь логикой, когда речь заходит о моих мужчинах.
– И я рад, что ты разочарована, – сказал он. – Я целую минуту думал, что ты вот-вот встанешь, скажешь, что все это ужасная ошибка, и вернешься к Жан-Клоду.
Я закрыла лицо руками, но когда начала говорить, заставила себя смотреть на Ричарда. Он сидел так близко, такой соблазнительно вкусный, но я не могла не уточнить. Если он думает, что все это приведет к тому, что я брошу Жан-Клода, я просто не могла не внести ясность. Но мне очень хотелось этого не делать.
– Как ты думаешь, Ричард, что означает прошлая ночь?
Улыбка чуть побледнела по краям, но не пропала.
– Для меня это кое-что значило, Анита. Я думал, что-то это значило и для тебя.
– Значило. И значит. Но…
– Но остается Жан-Клод, – сказал Ричард совсем тихо. Сказал только потому, что кто-то должен был это сказать.
Завернувшись в простыню, я кивнула.
– Ага.
– Ты сможешь вернуться и продолжать с ним встречаться после этой ночи?
Я села и потянулась, чтобы взять его руку. Он дал ее мне.
– Я так тосковала по тебе, Ричард. Секс – это мило, но…
У него взлетели брови.
– Мило, просто мило?
Я улыбнулась.
– Это было потрясающе, и ты это знаешь. И ты знаешь, что я не это имела в виду.
Он кивнул, и на глаза упали волосы. Он убрал их с лица и снова кивнул.
– Знаю. Я тоже тосковал по тебе. По выходным я без тебя просто теряюсь.
Я прижала его ладонь к своей щеке.
– Я тоже.
Он вздохнул.
– И что, ты собираешься быть с нами обоими?
Не выпуская его руки, я дала ей упасть мне на колени.
– Ты бы на это пошел?
– Может быть.