— Ты будешь спать со мной, — сказала она, — и дашь маме выспаться, Смотри, какая у меня большая кровать!
— Очень, очень большая! — согласилась Эльспет.
Она сидела на кровати, с восхищением оглядываясь вокруг, и Минелла дала ей в качестве игрушки кружевной носовой платочек, который когда-то принадлежал ее матери.
Пока Эльспет разглаживала его перед собой, словно крошечную скатерть, Минелла приготовила ей попить и сама, хотя и с большим трудом, расстегнула на спине свое вечернее платье.
Переодевшись, она заметила, что глазки у Эльспет уже слипаются.
Минелла забралась в постель. Девочка тут же прижалась к ней и положила голову ей на плечо.
— Мне нравится спать с тобой, — сказала она.
— Тогда засыпай поскорее, — ответила Минелла, — а когда ты проснешься, уже будет утро.
Эльспет удовлетворенно вздохнула, как будто только и ждала этих слов. Когда Минелла погасила свечу, девочка уже крепко спала.
Минелла помолилась, закрыла глаза и тоже уснула.
Получасом позже граф открыл дверь своей спальни, которая была соединена с будуаром, в свою очередь, смежным с комнатой, отведенной Минелле.
Граф быстро прошел через будуар к двери, ведущей в спальню Минеллы.
Минелла понятия не имела о ее существовании, поскольку дверь была замаскирована высоким зеркалом.
Граф бесшумно отворил дверь, и очень удивился, увидев, что комната погружена в темноту.
Ему казалось, что, прощаясь с Минеллой у лестницы, он выразился достаточно ясно.
Граф вернулся в будуар, взял с каминной полки свечу и, держа ее в руке, снова вошел в спальню.
Подходя к кровати, он улыбнулся, подумав, что Минелла непредсказуема во всем, что она говорит и делает.
Граф привык, что любая женщина, которую он осчастливливал своим вниманием, ждет его с нетерпением.
Обычно она сидела в кровати, прикрыв наготу полупрозрачным шифоном, и в глазах ее было призывное выражение.
Только иногда он заставал свою избранницу за чтением, и она делала вид, что удивлена его приходом.
Но это была столь очевидная хитрость, что она не обманула бы даже юношу, не говоря уже о зрелом мужчине, искушенном в делах подобного рода.
Но сегодня граф впервые обнаружил комнату погруженной в темноту, и подойдя к кровати, увидел, что Минелла спит — а если притворяется, что спит, то весьма убедительно.
Ее ресницы были очень длинными, а белокурые волосы пышным водопадом рассыпались по плечам.
Потом, не сразу поверив, что глаза не обманывают его, граф увидел, что она не одна.
Рядом с ней лежала трехлетняя девочка, тоже светловолосая, и тоже крепко спала.
Подняв свечу повыше, граф осмотрел их обеих, потом вновь перевел взгляд на Минеллу.
Он подумал, что она юна и невинна, но все же никак не мог поверить, что это не тонко разыгранный спектакль.
Накануне вечером он решил, что она самая лучшая актриса, которую он когда-либо видел, играющая роль юной девушки, впервые принимающей участие в такой вечеринке.
Сегодня он весь день внимательно присматривался к ней и не заметил ни одной фальшивой ноты в ее поведении.
И сейчас он спросил себя, действительно ли она спит, или это хитроумная попытка заинтриговать его еще больше?
Но, понаблюдав за ней несколько минут, граф не мог не признать, что ни одна актриса не смогла бы так правдоподобно изобразить размеренное дыхание спящего человека и длинные пальцы, сжимающие во сне кружевной платок, за это время наверняка бы пошевелились или хотя бы напряглись.
На губах графа появилась улыбка, но в этой улыбке не было ни насмешки, ни недовольства.
Потом, так же тихо, как он вошел сюда, граф вернулся в будуар и осторожно закрыл за собой потайную дверь.
Минелла проснулась оттого, что Эльспет спросила:
— Где мама?
— Если мы позвоним в звонок, мама придет, — ответила Минелла. — Но только если еще не слишком рано.
Она выбралась из постели, раздвинула шторы и посмотрела на часы, стоящие на каминной полке.
Была половина восьмого. Они с Эльспет проспали ровно столько, сколько необходимо.
— Я потеряла мой платочек, — пожаловалась Эльспет и зарылась в постель в поисках вчерашней игрушки. Минелла позвонила в звонок.
Роза, едва войдя, рассыпалась в извинениях, но Минелла не стала их слушать.
— Я только надеюсь, что вы спали так же крепко, как и мы! — сказала она.
— Как бревно, мисс, ей-богу! И все благодаря вам, мисс. Какая вы добрая!
Она отвела Эльспет в свою комнату и вернулась, чтобы помочь Минелле закончить одеваться.
Минелла надела амазонку, тщательно заколола прическу и спустилась вниз на три или четыре минуты раньше графа.
— Сегодня я первая! — воскликнула она, увидев его.
— Надеюсь, вы крепко спали, — сказал граф.
— Как выразилась Роза, когда я спросила ее о том же, «как бревно»!
В глазах графа мелькнуло странное выражение, но Минелла не обратила на это внимания. Ее занимала сейчас одна мысль; как бы поскорее добраться до лошадей.
Когда, закончив завтракать, они пошли к двери, граф вдруг сказал:
— Когда Мы вернемся, я хочу поговорить с вами с глазу на глаз.
— Конечно, — кивнула Минелла. — А где?
— В моем кабинете. — ответил граф. — Лакей проводит вас туда.
Минелла на секунду задумалась, что такого важного он хочет ей сказать, но снаружи ее ждал Сарацин, и она выбросила это из головы.
Через два часа, снимая у себя в спальне амазонку, Минелла вновь вернулась к этим мыслям и подумала, не сократил ли граф преднамеренно их поездку, чтобы успеть поговорить с ней, пока остальные гости еще не вставали.
Она позвонила, и когда Роза пришла, спросила, поздно ли разошлись ее подруги. Оказалось, что, как и вчера, все легли спать не раньше трех.
— За завтраком никого не будет, сами увидите, мисс, — сказала Роза. — Я всегда говорю — пропуская утро, пропускаешь лучшую часть дня.
— Вполне согласна, — кивнула Минелла. — А это утро было для меня особенно замечательным, потому что я скакала на самой великолепной лошади из всех, на которых я ездила за всю мою жизнь.
«И вряд ли когда-нибудь поеду еще», — добавила она про себя.
На это раз Минелла надела голубое платье, которое изумительно гармонировало с ее белой кожей и светлыми волосами.
Минелла так торопилась, что даже не потрудилась посмотреть на себя в зеркало.
Роза вынула из ее прически лишние шпильки, и Минелла поспешила в холл, где ее уже ждал лакей.