— В таком случае ваша интуиция должна подсказать вам, что вы можете мне доверять, — проговорил маркиз. — И, хотя я рискую навлечь на себя ваш гнев, но вынужден сообщить вам, что я ни на минуту не поверил, будто вы — племянница няни, которую наняла моя сестра.
Он сделал паузу и добавил:
— А также в то, что ваш отец, как мне говорили, держит платные конюшни и Стрекоза — одна из его лошадей!
Оделла подняла руки, словно защищаясь от него, и воскликнула:
— Вы… пугаете меня! Как вы… можете знать все это?
Маркиз улыбнулся.
— Я еще не выжил из ума! Увидев вас в беседке, я подумал — вот передо мной спящая красавица, принцесса, которую способен пробудить лишь поцелуй!
Оделла покраснела снова. В то же время она засмеялась.
— Я рассказывала самой себе сказку, когда заснула, — сказала она. — А когда проснулась и… увидела вас…
— …Вы подумали, что я — первый граф! — закончил маркиз.
— Я… он, наверное, мне… снился…
— Я был бы очень польщен, если бы вам снился я! — сказал маркиз.
Наступила тишина.
Потом Оделла торопливо сказала, словно хотела поскорее сменить тему:
— Как вы поступили с Коттером?
— Никак, — ответил маркиз.
— Никак? — Воскликнула Оделла.
— Он сказал мне, что его мать больна и он украл портрет, чтобы оплатить лекарства, в которых она нуждалась.
Маркиз пристально посмотрел на нее и добавил:
— Он рыдал так убедительно, что я прочел ему хорошую лекцию, забрал картину и отпустил его на все четыре стороны.
Оделла вздохнула.
— Это было весьма благородно с вашей стороны, но вас обманули. Этот человек — обычный вор. Он — позор своей семьи. Он растратил все деньги отца, и, я подозреваю, матери тоже.
Маркиз пораженно уставился на нее, а она продолжала:
— Он крал множество раз, но поскольку украденных вещей так и не нашли, его всегда освобождали из-под стражи за недостатком улик.
— Я всего этого не знал! — воскликнул маркиз. — Но в любом случае я решил, что, если это дело получит огласку, все узнают, насколько легко проникнуть в мой дом.
Оделла непроизвольно вскрикнула.
— Вы думаете, что кто-то еще попытается вас ограбить? О, вы должны быть очень осторожны! Вам нужно защитить свои сокровища!
— Именно это я и намерен сделать, — согласился маркиз. — С этого дня у меня будет два ночных сторожа, и, я думаю, в будущем у нас не появится причин для тревоги.
В глазах Оделлы мелькнуло неподдельное облегчение. Маркиз улыбнулся:
— Разумеется, вам тоже следует быть осторожнее, иначе вас могут арестовать, когда вы захотите украсть еще книг из библиотеки!
— О, прошу вас, — взмолилась Оделла, — пожалуйста, разрешите мне брать их время от времени! Я была так счастлива эти последние несколько дней, когда могла кататься на Стрекозе, разглядывать ваши сокровища и читать ваши книги.
— И надеяться, что никто не узнает, где вы? — добавил маркиз.
— Почему… почему вы сказали это?
— Потому что это правда — разве не так?
Оделла уступила.
— Это правда, — сказала она. — Но… пожалуйста… пожалуйста, не спрашивайте больше меня ни о чем и не говорите никому, особенно вашим гостям, что я живу в замке Комб!
— Вы боитесь, — сказал маркиз, словно рассуждая вслух, — что они, в свою очередь, скажут об этом в Лондоне, и тот, кто вас ищет, узнает, где вы скрываетесь?
— Довольно! Довольно! Вы… слишком любопытны… или слишком умны… Я не знаю, что именно! — в испуге воскликнула Оделла.
— Я просто хочу вам помочь!
— Я скажу вам, как вы можете мне помочь: забыть меня, вернуться в замок и никогда больше обо мне не думать.
Маркиз поудобнее устроился на скамейке, положив правую руку на спинку.
— Вы же сами знаете, что это невозможно! Как вы можете всерьез просить человека, которого к тому же считаете умным, забыть о том, что в его замке живет «спящая красавица», а он был настолько глуп, что не поцеловал ее, когда была такая возможность!
— Если вы… станете продолжать… говорить со мной таким образом, — задыхаясь, сказала Оделла, — нянюшка… будет… потрясена!
— Я полагаю, что эта женщина была вашей няней, когда вы были ребенком, — заметил маркиз.
Оделла не удержалась от восклицания.
— Подите… прочь! — сказала она. — Вы… невозможны! И если вы… настоящий, а не… оживший портрет… Тогда вы — колдун… И я не желаю больше… вас знать!
Маркиз засмеялся.
— Ерунда! Вы будете рады узнать меня ближе, как и я буду счастлив больше узнать о вас, и если нам нужно будет встретиться в стороне от чужих глаз, мы всегда можем сделать это здесь.
Оделла не отвечала, и помолчав, маркиз поправился:
— Нет, поразмыслив, я решил, что это слишком известное место. У меня есть идея получше.
— Я… я не слушаю вас! — горячо воскликнула Оделла. — Нянюшка строго-настрого запретила мне… И, поскольку у меня нет другой компаньонки… я должна делать… так, как она мне велит.
— Если вы расскажете об этом нянюшке, я расскажу своим гостям о захватывающем приключении, которое выпало сегодня на мою долю, — предупредил маркиз.
— Это явный шантаж! — обвиняюще воскликнула Оделла. — Вы еще хуже, чем Фред Коттер!
— Зато намного красивее! — ехидно сказал маркиз.
Оделла не могла удержаться от улыбки, и маркиз вновь подумал, что еще никогда не видел, чтобы кто-нибудь так замечательно улыбался.
Оделла вообще разительно отличалась от всех женщин, которых он когда-либо знал.
Он был очарован ею, хотя сам еще этого не понимал.
Маркиз наклонился к ней.
— Послушайте, Оделла, — сказал он, — поскольку вы желаете скрыться и я готов предоставить вам такую возможность в моем замке, вы должны обещать мне — и это будет лишь справедливо, — что вы не станете скрываться от меня.
— Но… слуги… узнают, — возразила Оделла. — И, как вам отлично известно, они… обожают сплетни.
— Верно, — согласился маркиз. — Это значит, что мы не можем встречаться в доме, а лишь за его пределами.
— Мы… вообще не должны встречаться!
— Подумайте, как неутешительно будет, если после этой очаровательной беседы мы разойдемся в противоположных направлениях и решим никогда больше не видеть друг друга снова.
Он говорил очень настойчиво, и Оделла застенчиво опустила ресницы.
— Это как раз то… что мы… должны сделать, — нерешительно сказала она.