Очень немногие женщины смогли бы так спокойно, без жалоб и упрёков перенести эти четыре дня.
Дурная дорога, постоянные дожди, грязные гостиницы, порой совершенно несъедобная еда…
Но Верниту не пугали никакие трудности.
Каждый день, правя лошадьми, Аксель думал только о женщине, дремлющей рядом с ним. О том, как он любит её. О том, что должен спасти её от грозящей опасности — спасти хотя бы ценою собственной жизни.
В жизни Акселя было много женщин — и неудивительно, ведь столь видный мужчина привлекал к себе внимание дам. И во время службы в Индии, и в путешествиях по иным странам прелестные особы нередко разделяли с ним досуг.
Мысленно Аксель делил женщин на два типа, один был ему глубоко отвратителен: мелочные, тщеславные, капризные дамочки, думающие только себе и собственных удовольствиях, никогда не упускающие случая поныть и пожаловаться.
Другой… Аксель думал, что такие женщины встречаются лишь в книгах — пока не познакомился Вернитой.
Ложась в постель, Аксель с трудом подавил в себе желание разбудить Верниту поцелуем и доказать ей свою любовь на деле.
Любовь Акселя росла с каждым днём, и страсть порой становилась нестерпимой. Но Аксель слишком любил свою юную жену, чтобы настаивать на удовлетворении своей страсти. Он хорошо понимал, что Вернита сейчас больше всего нуждалась в отдыхе и покое.
Закрывая глаза, Аксель мысленно пообещал себе, что наверстает упущенное утром.
Однако утром, как часто бывает, все его планы летели к черту.
Ещё не рассвело, когда в спальню вошёл Анри.
Он пересёк тёмную комнату и раздвинул занавески. Аксель сел в кровати, догадавшись, что произошло что-то непредвиденное.
— Анри, что случилось? — спросил он.
Слуга подошёл ближе и прошептал:
— Милорд, я не хотел беспокоить вас вчера вечером, но какие-то двое людей, по всей видимости из полиции, расспрашивали хозяина о его постояльцах.
С Акселя мигом слетел сон.
— Ты думаешь, им удалось напасть на наш след?
— Не знаю, милорд, но они осмотрели фаэтон и спросили одного из верховых, куда они направляются.
— Он сказал, что мы едем в Ниццу?
— Так и сказал, милорд, но после этого они задали тот же вопрос хозяину — и вот это мне уже очень не понравилось.
— Может быть, мы понапрасну тревожимся, — медленно проговорил Аксель, — но не стоит забывать, что у Фуше повсюду шпионы. Я не думаю, что кто-то из них нас опередил, — но на всякий случай надо соблюдать осторожность.
— Мне тоже так кажется, милорд.
— Тогда, — произнёс Аксель, — мы уезжаем немедленно.
— Милорд, я пойду запрягу лошадей.
Анри вышел, а Аксель повернулся к полусонной Верните.
— Что случилось? — спросила она, зевая. — По-моему, вставать ещё слишком рано!
— Любовь моя, боюсь, нам придётся немедленно ехать.
Вернита широко раскрыла глаза.
— Что случилось?
— Ничего страшного, — успокоил её Аксель, — просто мера предосторожности. В гостинице появились люди, которые задают слишком много вопросов. Вставай скорее, дорогая!
Он поцеловал её и встал с кровати.
— Ох, Аксель, — внезапно воскликнула Вернита, — я же вчера не дождалась тебя и заснула!
— И во сне была такой же красавицей, как и наяву.
— Но ты хотел со мной поговорить!
— И не только поговорить, — улыбнулся Аксель, — но все это мы наверстаем с лихвой, как только доберёмся до Англии!
— Как только доберёмся до Англии! — повторила Вернита.
Эти слова музыкой звучали в ушах Верниты, пока она умывалась и торопливо одевалась. Однако сердце её не отпускала холодная рука страха: ведь пока они далеко от Англии, в самом сердце вражеской страны.
Только когда фаэтон выехал из Лиона, Вернита вновь вздохнула свободно.
Чем скорее приближался конец путешествия, тем сильнее терзал Верниту страх, тем горячее она молилась, чтобы все обошлось благополучно.
Даже ночами, забывшись тяжёлым беспокойным сном, она продолжала видеть бесконечные дороги, слежку, погоню, и во сне она взывала о помощи к Богу.
Все города сливались для Верниты в один, и, достигнув Вьенны, она даже не вспомнила о знаменитых римских развалинах. Ей хотелось одного: скорее оказаться в Марселе.
Запомнился Верните только Баланс — Аксель казал, что здесь, в Артиллерийской школе, обучался в молодости Наполеон, и город сразу показался Верните мрачным и зловещим.
Одна мысль об императоре вызывала у неё ужас и отвращение. Ей казалось, что он снова, как тогда в спальне принцессы, тянет к ней безжалостные руки.
Что сталось бы с ней тогда, если бы не Аксель?
Теперь Вернита ненавидела Наполеона много сильнее, чем раньше — ей казалось, что он знает о ней все и нарочно стремится разрушить её счастье.
Баланс остался позади, и перед путниками выросли старинные стены Монтелимара. Здесь, как рассказал Аксель Верните, в шестнадцатом веке было посажено первое во Франции миндальное дерево. Теперь из монтелимарского миндаля производится лучшая в мире нуга.
Аксель купил немного нуги, и они съели её на следующий день в фаэтоне, смеясь, словно дети, над своими липкими, перепачканными пальцами.
К вечеру они достигли Оранжа и въехали в город через Триумфальную арку, построенную римлянами в 495 году до Рождества Христова в честь победы Цезаря над галлами.
«Если мы благополучно доберёмся до Англии, поставим в поместье Триумфальную арку в честь нашего побега», — пообещала себе Вернита.
Впрочем, к чему тратить средства на величественный, но совершенно бесполезный монумент? Не лучше ли основать больницу или детский приют — что-нибудь, что позволит в полной мере выразить их благодарность Богу?
В первый раз Вернита подумала, что они с Акселем ещё ни разу не говорили о деньгах.
Он выглядел как состоятельный человек, поэтому Вернита без долгих размышлений решила, что он богат. Да и виконтесса говорила, что у него великолепный дом… Но больше Вернита ничего не знала. И сейчас, в экипаже, она решилась заговорить об этом:
— Мы с тобой никогда об этом не говорили, но теперь, когда папа умер, я унаследовала его поместье в Букингемшире.
— Неужели судьба ко мне так благосклонна? Значит, моя жена не только красива, но и богата? — с улыбкой спросил Аксель.
— А это важно? — ответила вопросом Вернита.
— Ничуть, — ответил Аксель, — у меня хватит средств на нас обоих.
— Почему мы никогда раньше не говорили о своём материальном положении? — удивилась она.