С этими мыслями она подъехала к британскому посольству. Часовые взяли на караул, когда экипаж остановился у парадного входа в здание, над которым развевался британский флаг.
Полина выпрыгнула из кареты и поспешила в дом.
— Где его превосходительство? — спросила она у слуг в холле.
— У себя в кабинете, мисс.
Полина пробежала по коридору и вошла в комнату, надеясь застать отца одного.
Сэр Кристофер сидел, удобно расположившись в глубоком кожаном кресле. На коленях у него лежала газета, однако голова его была откинута назад, а глаза закрыты.
— Папа, проснись, папа! — воскликнула Полина.
— Здравствуй, дорогая! — сонным голосом отозвался ее отец. — Я, должно быть, вздремнул.
Полина сняла шляпку, бросила на кресло и опустилась перед отцом на колени.
— Послушай, папа, послушай! Сэр Кристофер внимательно вгляделся в лицо дочери и с болью в сердце отметил ее удивительное сходство с матерью.
Одной мысли о жене было достаточно, чтобы вернулась неутолимая тоска утраты. Он крепко обнял Полину, как будто не хотел отпускать ее от себя.
— Я только что из дворца, папа, — сказала Полина. — Как ты думаешь, что там произошло?
Сэр Кристофер улыбнулся:
— Ну, вероятно, великий князь посватался!
— Так ты все знаешь! — воскликнула Полина.
— Сегодня днем, когда мы расходились с совещания, премьер-министр сообщил мне эту новость. Это большая честь.
— И ты думаешь, Маргарита может быть счастлива?
Сэр Кристофер пожал плечами:
— На это остается только надеяться. Нет оснований полагать, что великий князь похож на своего кузена, царя.
Полина собралась с духом.
— Принцесса не хочет ехать в Россию без меня!
Сэр Кристофер нахмурился:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Она умоляет меня стать ее фрейлиной. И категорически отказывается брать с собою баронессу. Но ведь кто-то должен ее сопровождать.
— Но почему ты?
— Она верит мне и, я думаю, любит меня. Какое-то время сэр Кристофер молчал, глядя прямо перед собой, затем произнес:
— Такого поворота событий я, признаться, не ожидал.
— И я тоже. Я ломала голову, зачем вдруг принцессе понадобилось так срочно посылать за мной, хотя мы виделись только вчера.
Они помолчали. Затем Полина сказала:
— ТЫ знаешь, я не хочу покидать тебя, папа, но принцесса просила так настойчиво, что, пожалуй, отправить ее одну можно будет лишь силой.
Сэр Кристофер вздохнул:
— В конце концов, тебе было бы и интересно, и полезно побывать в России. Полина улыбнулась.
— Маргарита уверена, что сможет убедить царя попросить о назначении тебя британским послом в Санкт-Петербурге!
— Вот это уж вряд ли. Я ведь до сих пор пребываю в немилости. Но кто знает, как повернутся дела!.. — засмеялся отец.
— Могу я сказать ей, что я еду, папа?
— На твоем месте я не стал бы торопиться, если бы мне самому не очень нравилась эта идея. Но если все же ты решишься ехать, придется мне несколько месяцев обходиться без тебя.
— Но ты будешь скучать по мне, папа?
— Конечно, мое дорогое дитя. Мне будет очень одиноко, когда ты уедешь.
— Надеюсь, сыщется немало прекрасных дам, готовых утешить тебя. Когда я вхожу в дворцовый зал, я постоянно вижу баронессу фон Буцвайль, которая сидит на моем месте и глядит на тебя с обожанием!
Отец и дочь весело рассмеялись.
— Она действительно очень красива, — продолжала Полина, — хотя мне кажется, что по доброте и прочим душевным качествам ей далеко до графини Вальмаро.
Сэр Кристофер откинулся в, кресле и захохотал.
— Вообще-то я должен был бы подыскивать достойного жениха для тебя!
— Я только хотела сказать, что тебе не будет без меня одиноко, но я буду очень скучать по тебе. Обещай мне, что перед отъездом ты возьмешь с меня слово вернуться к исходу второго, в крайнем случае третьего месяца.
Сэр Кристофер снова рассмеялся.
— Можешь в этом не сомневаться, хотя, говоря по правде, мне и три месяца покажутся бесконечностью.
— И мне тоже, — мягко сказала Полина. — Поэтому дай им всем ясно понять, что ты отпускаешь меня с единственным условием: вернуться домой в июле.
— Ну, если ты решишь задержаться, я приеду сам и увезу тебя, — пообещал сэр Кристофер.
Полина обвила руками его шею.
— Я обожаю тебя! Мне так хорошо с тобой. Но я люблю и свою подругу. И сейчас я чувствую, что мой долг попытаться помочь ей найти свое счастье!
— На самом деле это долг ее супруга, — сухо отозвался сэр Кристофер. — Но в твоих сипах помочь ей стать достойным членом императорской семьи, избавиться от излишней застенчивости и развеять вполне естественные опасения в русском обществе на ее счет.
— А царь и вправду так жесток и деспотичен, как о нем говорят?
— Я думаю, не стоит чересчур доверять слухам. Во всяком случае, вне всякого сомнения, он прекрасный семьянин, Маргарита сможет сама в этом убедиться.
— В какой-то степени это его оправдывает.
— Постарайся уберечь принцессу от неприятных слухов о его императорском величестве.
— Я сделаю все, что смогу, но ведь всегда найдутся люди, которые считают, что ей просто необходимо знать все самое худшее, что ее ожидает.
— Хотелось бы мне посоветовать им попридержать языки! — довольно резко произнес сэр Кристофер. — Но ты права, стараясь сделать ее будущее светлее. Господь свидетель: жизненные иллюзии слишком легко разрушить.
Полина вложила в его руки свои.
— Когда я возвращалась домой из дворца, я подумала, что выйду замуж только по любви и буду так же счастлива, как вы с мамой.
— Молюсь, чтобы так оно и было, — задумчиво проговорил сэр Кристофер. — Но смотри не ошибись, дитя мое! В наше сложное и смутное время нелегко отыскать того, кто воистину является твоей половиной.
— Да, так было и у вас. Мама — нежная, женственная, а ты воплощение силы и мужества.
— Я боготворил маму, — тихо сказал сэр Кристофер. — Никто и ничто не сможет занять ее место в моем сердце. Но время не стоит на месте, и ты, Полина, когда повзрослеешь, поймешь, что, как бы мы ни страдали, все равно приходится думать о завтрашнем дне.
— Я знаю, и, вероятно, было бы эгоистично желать непрерывного счастья, пока где-то есть страдающие люди.
— Это хорошая философия, но довольно скверное утешение, — с горечью сказал сэр Кристофер.