— Правда? — сказала Фиона. — До чего мило с твоей стороны!
— Да ладно, — оборвала ее новая подруга, — лучше немножечко приведи себя в порядок.
Она протянула через стол румяна, помаду, и Фиона, с благодарностью приняв косметику, подкрасилась, глядя в маленькое зеркальце.
Подкрепившись завтраком и приведя себя в порядок, Фиона вместе со своей новой приятельницей отправилась через улицу.
Глэдис Трасон рассказала Фионе, что родилась на Олд-Кент-роуд. Мать ее, прачка, после нее произвела на свет еще шестерых ребятишек.
Глэдис была преисполнена самых добрых намерений. Она была необыкновенно щедрой с друзьями, радовалась сегодняшнему дню, не задумываясь над тем, что ее ждет в будущем.
Она привела Фиону к довольно старому дому, расположенному на узкой, скудно освещавшейся по вечерам улице. Дверь была открыта, покосившиеся ступеньки вели в подвал.
Внизу, к удивлению Фионы, оказался просторный зал, довольно мило оформленный.
Хороший пол, в углу возвышение для оркестра, в убранстве зала преобладали зеркала и красные плюшевые диваны. В дальнем углу располагался большой бар, сейчас он был закрыт.
Посреди зала невысокая полная женщина разговаривала с несколькими красиво одетыми девушками, которые смеялись, сгрудившись вокруг нее.
— И помните, девочки, — говорила она, — я не желаю, чтобы кто-то из вас тратил время на мужчин, которые хлещут пиво. Я имею в виду, если они не хотят пить шампанское в вашей компании.
Не можешь позволить себе шампанское, нечего сюда ходить и занимать места тех, кто может.
Она прервала свою тираду при появлении Глэдис и Фионы, спешивших к ней по натертому до блеска полу.
— Привет, — бросила она Глэдис. — Ты почему убежала, когда я с тобой еще не побеседовала? Иди лучше послушай, о чем я рассказываю.
— А это кто? — спросила хозяйка, указывая на Фиону. — Нам больше никто не требуется.
— Это моя подруга, — горячо заговорила Глэдис. — Возьмите ее, у нее большой опыт. Она работала в клубе «Новый Бродвей», имела дело с благородными людьми. А танцует, как ангел, правда, Фиона? Женщина фыркнула.
— Ангелы нам тут ни к чему, — заметила она, но на нее явно произвели впечатление манеры и внешность Фионы.
Было ясно, что она превосходит всех девушек, которые толпились вокруг хозяйки.
Фиона — светлая, хрупкая блондинка, выглядела существом из другого мира.
— Снимите шляпу! — велела хозяйка.
Фиона сдернула низко надвинутый на лоб берет, и ее прекрасные волосы хлынули пышными волнами, окружив светлым ореолом худое лицо.
— М-м-м, неплохо, — признала женщина. — Я, наверное, ее возьму. Вам известны условия?
Фиона едва не подскочила от радости. Работа… она получила место! Условия… какая разница! Речь, наверное, о чаевых, предположила она.
— Пять шиллингов в неделю, — сообщила хозяйка, — и сандвичи, если пожелаете.
Фиона радостно согласилась, а потом, рассыпаясь в благодарностях, вспомнила, что у нее нет вечернего платья.
Адресовав девушкам несколько замечаний, «ма», как они ее называли, велела разойтись и вернуться в клуб к десяти часам.
Выйдя из клуба, Фиона обняла Глэдис.
— Я не могу даже выразить тебе свою благодарность, — сказала она. — Страшно тебе признательна. Ты спасла мне жизнь!
— Да ладно! — отмахнулась Глэдис. — Ты все равно нашла бы что-нибудь, а я рада, что мы с тобой будем вместе работать. Вдвоем веселей.
— Только вот что, — продолжала Фиона. — У меня нет платья. Не знаешь ли, где можно было бы раздобыть платье напрокат? Я оставлю в залог плащ.
Глэдис задумалась.
— Пожалуй, сегодня я смогу тебя выручить, — сказала она. — А если повезет, то за два-три вечера наберешь чаевых и сумеешь купить себе что-нибудь.
— Правда? — воскликнула Фиона. — До чего же ты добрая!
— Ладно… пошли, посмотрим, — буркнула Глэдис. Они направились вверх по Тоттенхем-Корт-роуд,
свернули на небольшую боковую улочку, и Глэдис впустила Фиону в дверь старого, обветшавшего дома, который явно видывал лучшие времена и очень нуждался в ремонте.
Фиона никогда в жизни не видела более захламленной комнаты, чем у Глэдис.
Кругом валялись клочки бумаги, грязные тряпки, старые ленточки и оборки, белье, недоеденная булочка; на туалетном столике громоздилась гора пыльных банок и испачканных косметикой кусочков ваты, старая пуховка для пудры и расческа, опутанная сальными волосами.
За дверью висела вешалка с крючками. Глэдис вынесла три платья.
— Я, наверное, надену вечером белое, — рассуждала она, встряхивая кипу белого шифона, которому срочно требовалась стирка. — Прикупила к нему на распродаже пояс и накидочку с блестками — просто мечта! Какое тебе нравится? Красное… чуть-чуть в пятнышках… или черное?
Фиона выбрала черное с дешевыми кружевами, скромное, без претензий, правда, с порванным и затоптанным подолом.
— У тебя есть иголка с ниткой? — попросила она, и Глэдис после долгих поисков отыскала черные нитки, но иголки не обнаружила.
— Постой минутку, одолжу у соседей, — сказала она.
В течение следующего часа Фиона терпеливо штопала и латала черное кружевное платье, готовясь к вечернему представлению.
Настоящее веселье в клубе «Фонарик» разворачивалось только после полуночи.
Тем не менее девушкам приказали явиться к десяти вечера.
Прибывшую вместе с Глэдис Фиону со всеми перезнакомили, но, обменявшись приветствиями — «очень приятно», — девушки перестали тут же обращать на нее внимание.
Это не было проявлением недружелюбия, просто их разговоры целиком состояли из беглых замечаний в адрес общих знакомых и обсуждения событий, которые произошли после их последней встречи.
Все девушки казались весьма опытными, за исключением одной смуглой крошки француженки, которую явно наняли за необычную внешность.
Остальные и раньше служили у «ма», которая, как догадалась Фиона, имела обыкновение открывать один за другим ночные клубы и перебираться в новый каждый раз, как ее накрывала полиция.
«Ма» наверняка была деспотична, поэтому разумным было всегда держать ее сторону.
Если она выгоняла из клуба какую-то девушку, назад вернуться та уже не могла. Она умела заставить девушек трудиться без простоев, в чем очень преуспела, как заметила Фиона позже вечером.
Никому не позволяли оставаться без партнера. Либо сама «ма» подводила мужчину, либо велела девушкам подыскивать их самим, «и поскорей, черт побери!».
Около половины двенадцатого прибыли несколько новых клиентов — молодые люди, одержимые желанием выпить.