– Я не знаю, где Люк, – жалобно шепчу я. – Надеюсь, в вертолете.
– В вертолете? – Дэнни приподнимает бровь. – Однако. Он что, спустится на веревке, как морпех?
– Не говори глупостей!
Хотя если подумать, то Дэнни, может, и прав. Где тут приземлиться вертолету?
Достаю телефон.
Ты в вертолете? Где приземлитесь? На крыше?
– Боже ты мой. А вот и его светлость! – Дэнни отвлекает появление Таркина. – Ах, держите! Моя промежность!
– Дэнни! – Я бью его по руке и оглядываюсь на викария, но тот, к счастью, уже отошел. – Мы же в церкви.
Дэнни всегда немного западал на Таркина. И справедливости ради надо заметить, что Таркин сегодня необычайно хорош. На нем просторная белая рубаха и черные бриджи, а поверх – пальто, напоминающее шинель. Темные волосы растрепаны, и Таркин выглядит почти стильно.
– Вот моя следующая коллекция, и ходить далеко не надо. – Дэнни делает набросок Таркина прямо в Библии. – Помесь английского лорда с русским князем.
– Тарки шотландец, – уточняю я.
– Еще круче. Килт – это так секси.
– Дэнни, – хихикаю я, увидев набросок. – Это ужасно!
Портрет Таркина вышел страшно неприличным. Хотя я слышала как-то от мамы Сью, что все Клиф-Стюарты хорошо оснащены. Может, рисунок и недалек от истины…
– И где моя крестница?
Дэнни вырывает страницу, складывает ее и снова начинает рисовать.
– Где-то с мамой…
Озираюсь и обнаруживаю Минни в окружении маминых подруг. Что она там вытворяет? У нее в руках не меньше пяти сумочек, а шестую она стягивает с плеча пожилой леди, выводя знакомое «Мо-о-о-о-я!».
– Какая прелесть! – заливается смехом леди. – Вот, держи, сладенькая моя. – Она набрасывает ремешок Минни на шею, и та нетвердой походкой бредет прочь.
– Хорошая Баленсиага, – комментирует Дэнни. – Идеальный аксессуар для крестин.
Я киваю:
– Поэтому я ей и одолжила.
– А сама позоришься с прошлогодней Миу Миу… – Дэнни мелодраматично вздыхает. – Лучшее доказательство материнской жертвенности.
– Заткнись! – толкаю его я.
Наблюдаю, как он черкает карандашом на страницах Библии, и меня вдруг осеняет. Если Дэнни действительно собирается за основу новой коллекции взять образ Тарки, то, может, они объединят силы? И на пару займутся шетлендским печеньем! Ха, все-таки я очень деловая женщина! Люк наверняка будет потрясен. Я уже собираюсь поделиться грандиозной идеей со Сьюзи, как раздается гулкий голос викария Паркера:
– Предлагаю всем сесть. – Он указывает на церковные скамьи. – И мы начнем.
Начнем? Уже?!
Когда викарий с шелестом следует мимо меня, я тяну его за белое одеяние:
– Но Люка еще нет. Не могли бы вы немного подождать?
– Дорогая, мы и так задержались на двадцать минут. – Улыбка викария чуточку подмороженная. – Если ваш муж не собирается…
– Конечно, собирается. – Я немного уязвлена. – Он на пути сюда. Он будет здесь…
– Мо-о-о-о-о-о-о-е! – Высокий ликующий визг наполняет воздух, я каменею, сердце ухает в пятки.
Минни перебралась через заграждение, стоит прямо у алтаря и методично вытряхивает содержимое сумочек. Сзади раздаются негодующие крики маминых подруг.
– Минни! – ору я, кидаясь к алтарю. – ПРЕКРАТИ!
– Мо-о-о-о-о-о-о-е! – Дочь весело трясет сумочку от «Барберри». Весь алтарь усеян кошельками, монетами, пудреницами, тюбиками помады и расческами.
– Это твои крестины! – яростно шепчу я Минни на ухо. – Ты должна вести себя идеально. Или у тебя никогда не будет братика или сестрички!
Но Минни и не думает раскаиваться, даже когда мамины подруги кидаются спасать свое имущество.
Сказать по правде, у происшествия есть и хорошая сторона – процедура крещения откладывается. Но скоро викарий опять велит всем садиться. Ладно, думаю я, все как-нибудь обойдется. Сначала будет молитва, проповедь, так что времени еще полно.
Так. Надо написать жалобу архиепископу Кентерберийскому. Процедура крещения недопустимо коротка.
Уже прочитаны две молитвы, сказано об отречении от зла, спет гимн, два сборника с псалмами изничтожены Минни. (Другого способа утихомирить ее я не нашла. Не страшно, сделаю церкви огромное пожертвование.) И вот викарий уже просит собраться вокруг купели. Меня охватывает паника.
Нет, еще не время резвиться в святой воде! Не допущу, чтобы Люк пропустил этот великий момент.
Но Люк пропал бесповоротно. Может, отключил телефон, чтобы тот не мешал управлению вертолетом? Напряженно прислушиваюсь, не раздастся ли характерный стрекот.
– Минни? – улыбается викарий Паркер. – Ты готова?
– Подождите! – в отчаянии кричу я, когда публика встает. – Прежде чем начать крещение… э… крестная мать Минни, Сьюзан Клиф-Стюарт, желает прочитать подходящее к случаю стихотворение. Правда, Сьюзи?
– Что?! – чуть ли не взвизгивает Сьюзи.
– Пожалуйста, Сьюзи! – переполошенно шепчу я. – Нужно потянуть время. Люк успеет.
– Да не знаю я никаких стихотворений!
– Прочитай какой-нибудь из гимнов! Самый длинный!
Сьюзи обреченно встает, медленно берет сборник гимнов, выходит вперед и улыбается аудитории.
– Мне бы хотелось прочитать… «Три волхва». – Она открывает книгу, откашливается. – «Вот волхвы идут с Востока, и при них дары…»
Сьюзи просто звезда. Она тянет каждое слово, вставляет бесконечные паузы и по два раза повторяет припев.
– Очень мило. – Викарий подавляет зевок. – А теперь давайте соберемся вокруг купели…
– Нет! – снова подскакиваю я. – А теперь крестный отец Минни, Дэнни Ковитц… – Я вопросительно смотрю на него. – Он тоже… прочитает стихотворение?
Дэнни подмигивает мне и встает.
– В честь крещения моей крестной дочери я исполню рэп Эминема, – доверительно говорит он.
Черт. Надеюсь, викарий Паркер мало что поймет.
Дэнни не лучший в мире рэпер. Но когда он заканчивает, все хлопают и восторженно кричат, даже мамины партнерши по бриджу. На бис он исполняет еще одну песню Эминема, а Сьюзи изображает Дайдо [13] . Затем Том с Джесс читают южноамериканскую детскую молитву, очень трогательную. Эстафету принимает папа, он поет «Que Sera Sera», и все подхватывают, а Мартин дирижирует китайской палочкой для еды.
Викарий почему-то выглядит слегка испуганным.